ЯПОНСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В ХАКАСИИ (1945–1947 гг.)
http://www.memorial.krsk.ru/Articles/20 ... zavina.htm
§ 2. Размещение японцев в лагерях военнопленных на территории СССР и Хакасии.
Из 71 лагерного управления военнопленных 34 наиболее многочисленных были расположены на Дальнем Востоке и Сибири.
Сибирь, известная еще со времен царизма как край каторги и ссылки, продолжала оставаться таким же краем (но в гораздо больших масштабах) вплоть до 50-х годов XX в. В 30-40-е XX в. многие сотни больших и малых лагерей и тюрем в этом суровом краю не только не пустовали, но постоянно пополнялись тысячами безвинных советских людей, обвиненных в «шпионаже», вредительстве, оказавшихся в годы второй мировой войны в районах оккупированных Германией или немецком плену. С новой силой система заработала в 1945 г., когда из Манчжурии стали прибывать эшелоны с японскими военнопленными.
Следует отметить, что эту рабочую силу составляли в основном молодые, здоровые и физически полноценные люди (Подавляющее большинство военнопленных – это люди в возрасте от 20 до 40 лет). К тому же армия приучила их к дисциплине, стойко переносить трудности и лишения. О их привычности к физическому труду свидетельствуют данные по довоенному социальному положению военнослужащих Квантунской армии. Самую многочисленную часть военнопленных составляли крестьяне (около 40%), процент рабочих достигает 30%. В плену оказались люди самых разных гражданских профессий – учителя, продавцы, железнодорожники, писари, священники, агрономы, повара, строители, связисты, механики, сварщики, шоферы, топографы, счетоводы, врачи, рыбаки, банковские служащие, садовники, фармацевты, парикмахеры, лесорубы, шахтеры, моряки и т.д. (14).
География распределения военнопленных японцев в СССР была чрезвычайно разнообразной: от Находки до Подмосковья, от Норильска и Дудинки до Иркутска. В европейской части страны японские лагеря были во Владимире, Иванове, Тамбове, Воркуте, Инте, Красноводске. Японцы оказались в Грузии, на Украине (Харьков и Донбасс), Казахстане (Джамбул, Алма-Ата, Кызыл-Орда, Петропавловск, Джезказган, Акмолинск, Караганда, Балхаш, Усть-Каменогорск, Лениногорск), Узбекистане (Ташкент, Ангрен, Анджан), Татарстане (Казань), Башкирии (Уфа), на Алтае (Барнаул, Рубцовск, Бийск), в Западной Сибири (Новосибирская, Омская, Кемеровская области), Восточной Сибири (Иркутская, Читинская области, Бурятия, Красноярский край и Хакасия), Магаданской области, Хабаровском крае, Амурской области, Приморском крае (15).
«Согласно шифровке Генштаба Красной армии от 1 сентября 1945 г. японские военнопленные направлялись на работу:
В Приморский край (75 тыс. чел.). В Хабаровский край – 65 тыс. чел., в том числе наркомуглю на добычу Райчихо-Кивдинских углей – 20 тыс. чел., наркомцвет – Хинаннское оловянное рудоуправление – 3 тыс. чел., наркомат обороны – на строительство казарм 5 тыс. чел., наркомнефти – Сахалиннефть и нефтеперегонным заводам 5 тыс. чел., наркомлесу на лесозаготовки 13 тыс. чел., наркомморфлоту и наркомречфлоту – 2 тыс. чел., наркомстрою на строительство Николаевского порта, «Амурстали» и завода № 199 в Комсомольске – 15 тыс. чел.; в Читинскую область – 40 тыс. чел., в том числе: наркомуглю для добычи букачачинских и черновских углей – 10 тыс. чел., наркомцветмету для молибденовых, вольфрамовых и оловянных предприятий – 13 тыс. чел., наркомлес и лесозаготовки – 4 тыс. чел., наркомату обороны, для строительства казарм – 10 тыс. чел., наркомату путей сообщения (Забайкальская железная дорога) – 3 тыс. чел.;
В Иркутскую область – 50 тыс. чел., в том числе наркомуглю на Чер6емховские копи – 15 тыс. чел., наркомату обороны для строительства казарм – 11 тыс. чел., наркомлес и лесозаготовки – 7 тыс. чел., НУПС (Восточно-Сибирская железная дорога) – 5 тыс. чел., наркомстрой и наркомтяжмаш для завода им.Куйбышева, завода № 39 и гидрогенизационного завод – 10 тыс.чел. (Документы архива Иркутского УВД дают другие цифры. На территории Иркутской области в 1945 г. находилось 70 тыс. военнопленных или интернированных – С.К.).
В Бурят-Монгольскую АССР направлялось 16 тыс. чел., в том числе: для Джидинского молибденово-вольфрамового комбината – 4 тыс. чел., НКПС паровозоремонтному заводу в Улан-Удэ – 2 тыс. чел., наркомлесу на лесозаготовки – 10 тыс. чел.
В Красноярский край – 20 тыс. чел., в том числе: наркомуголь для Хакасии – 3 тыс. чел., наркомцветмет для «Енисейзолота» – 3 тыс. чел., наркомстрой на строительство и эксплуатацию завода «Красный Профинтерн» – 5 тыс. чел., наркомат вооружения – заводу № 4 – 3 тыс. чел., наркомлес – 7 тыс. чел.
В Алтайский край – 14 тыс. чел., в том числе: наркомстрою на строительство тракторного завода в Рубцовске и заводов № 7 и 77 в Барнауле – 6 тыс. чел., наркомтяжмаш для Барнаульского и Бийского котельных заводов – 4 тыс. чел., НКПС, Барнаульскому вагоноремонтному заводу – 1 тыс. чел., Золотушинскому рудоуправлению – 3 тыс.чел.
В Казахскую ССР – 50 тыс. чел., в том числе: Карагандинская обл. на строительство Казахского металлургического завода, машиностроительного завода, для Акчатусского вольфрамового комбината – 10 тыс. чел., для «Карагандауголь» – 10 тыс. чел., наркомцветмет – в Джеказган 3 тыс. чел., Восточно-Казахстанская обл. наркомстрою и наркомцвету для работ по ридеру, Усть-Каменогорскому и Зарянскому свинцовому управлению – 15 тыс. чел., Южно-Казахстанская обл. наркомцветмет для «Ачисвиполиметалл» - 3 тыс. чел., Джамбульская обл. НКПС, на Карагандинскую железную дорогу – 9 тыс. чел.
В Узбекскую ССР – 20 тыс. чел., в том числе: наркомстрой на строительство металлургического завода Беговат и других предприятий в Коканде и Ташкенте, для наркомчермета и наркомцветмета – 15 тыс. чел., наркомугля для «Агренуголь» – 3 тыс. 500 чел., наркомнефть для Калининефть – 1 тыс. 500 чел.»
На территории Хакасской автономной области для приема военнопленных был образован лагерь военнопленных № 33 МВД СССР, который функционировал с октября 1945 г. по май 1947 г. Управление лагеря первоначально находилось в г.Абакане на ул.Набережной. Позже оно было переведено в г.Черногорск, в контору завода № 18. Лагерь состоял из 7 лагерных отделений. Лагерные отделения № 1 и № 2 находились в г.Черногорске. Лагерное отделение № 3 на ст.Сон Боградского района, лагерное отделение № 4 на ст.Усть-Бюрь, Усть-Абаканского района, лагерное отделение № 5 на прииске Ивановский Саралинского рудоуправления, лагерное отделение № 6 на руднике Коммунар Ширинского района и лагерное отделение № 7 в с.Райково Усть-Абаканского района.
Общее количество военнопленных в лагере было около 8 700 чел. Из них в л/о № 1 – примерно 2 200 чел., л/о № 2 – свыше 800 чел., л/о № 3 - около 600 чел., л/о № 4 – около 500 чел., л/о № 5 – свыше 2 000 чел., л/о № 6 – около 800 чел., л/о № 7 – 1 800 чел.
Точное количество японских военнопленных находившихся в лагерных отделениях лагеря № 33 определить практически невозможно. Эта цифра постоянно изменялась за счет умерших, переведенных в другие регионы страны или из одного лагерного отделения в другой, осужденных, репатриированных и т.д. По оценкам УВД Республики Хакасия из общего числа японских военнопленных, находившихся в Хакасии с 1945 по 1947 гг. по разным причинам умерло 707 чел. (16).
Лагерные отделения дробились на командировки, бригады – небольшие группы военнопленных, работавших отдельно от основного контингента. Лагерные отделения лагеря № 33 имели свои филиалы или командировки: в п.Малая Сыя (л/о № 6), в п.Карасук (л/о № 5).
С июня 1946 г. началось свертывание лагерных отделений, а их военнопленные были переведены в г.Черногорск. Лагерное отделение № 6 (Коммунар, Малая Сыя) закрыто в июне 1946 г., лагерное отделение № 5 (прииск Ивановский) июле-августе 1946 г., лагерное отделение № 7 (с.Райково) в январе 1947 г., лагерное отделение № 3 (ст.Сон) в январе-феврале 1947 г.
В марте 1947 г. началась отправка японских военнопленных из Хакасии в Японию. В начале отправляли больных из 33 и 34 лагерей Красноярского края до ст.Гвоздиново бухты Посьет. Умерших по дороге сдавали на станциях Транссибирской железнодорожной магистрали для захоронения. В апреле-мае 1947 г. стали отправлять основной состав лагерей на Дальний Восток в г.Находку, где пленных встречали и принимали представители союзников: американцы, англичане и представители японской администрации (17).
Глава II: Жизнь и подневольный труд в лагерях военнопленных.
Главным назначением многотысячной армии военнопленных было использование ее как дешевой рабочей силы. Военнопленный был обязан не только возместить своим трудом стоимость содержания в лагере, но и приносить доход государству. Подневольный или принудительный характер труда военнопленных определялся тем, что: а) работать заставляли; б) условия труда и оплату (или ее отсутствие) безраздельно определял заставляющий; в) уход с работы или отказ от нее не допускался мерами физического принуждения и угрозой применения наказания по советскому законодательству.
50-я и 52-я статьи Женевской конвенции запрещают использование военнопленных на работах, имеющих военный характер или назначение; угрожающих здоровью или опасных. Однако, общеизвестно, что труд японских военнопленных в СССР широко применялся именно в таких производствах. В частности в Хакасии они работали на черногорских угольных шахтах, таежных лесоповалах.
Вклад военнопленных, да и в целом «спецконтингента» в развитии экономики страны – тема особая, требующая специального исследования, тем более что сейчас об этом мало кто помнит. Крупные стройки, на которых активно использовался труд военнопленных, были разбросаны по всей стране, а построенные ими предприятия, здания, дороги эксплуатируются до сих пор.
Однако кроме работы был еще лагерный быт, общение с местным населением, которое большинство военнопленных считало светлой стороной своего существования на сибирской земле. Сегодня можно говорить об установлении определенных отношений с местным населением, происходивших в столь необычных послевоенных условиях.
§ 1. Использование труда японских военнопленных в народном хозяйстве Хакасии.
После войны в нашей стране практически во всех отраслях хозяйства трудились японские военнопленные. Больше всего военнопленных японцев было занято в лесной промышленности – 26,1 %, в горнодобывающей отрасли работало около 23,5 % от общего числа военнопленных, в сельском хозяйстве – 12,2 %, в машиностроении – 8,3 %, в промышленном и гражданском строительстве – 8,3 %, в отраслях оборонного комплекса работало около 0,07 % военнопленных. В процентном соотношении «первенствовало» лесное хозяйство – 30 % от всех умерших в СССР японцев приходится на эту отрасль. В горнодобывающей промышленности умерло 23,2 % военнопленных или каждый десятый, в сельском хозяйстве – 15,1 %, в машиностроении – 9,6 %. Высокая смертность среди военнопленных была в энергетике, где умер каждый шестой японец, не нефтедобыче и в оборонной отрасли – каждый пятый. Наименьшая смертность была у тех, кто работал на ремонте железнодорожного оборудования и механизмов – здесь умер лишь каждый девяносто восьмой военнопленный, на строительстве судоходных и ирригационных каналов – каждый сорок второй (18).
В Хакасской автономной области (ХАО) японские военнопленные использовались на Черногорских угольных шахтах (1 и 2 лагерные отделения), на лесоразработках в Сонском лесопромхозе треста «Хакаслес» (л/о № 3), в Уйбатском леспромхозе (л/о № 5), в Малой Сые (л/о № 6), в п.Карасук (л/о № 4). В Коммунаре, в Приисковом, на Ивановском прииске военнопленные использовались на шахтах по добыче золота (л/о № 4 и 6). На строительстве Уйбатского оросительного канала облсельхозупралвения работали военнопленные 7 лагерного управления, в строительстве объектов народного хозяйства военнопленные лагерных отделений № 1 и № 2, по ремонту и очистке дорог – л/о № 5 (19).
По свидетельству бывших сотрудников лагерной администрации охрана лагерей была небольшой. В Уйбатском леспромхозе на работу бригаду из 70 чел. сопровождало всего 2 охранника. На лесоучастках работали брагидами по 50-70 чел.
Руководили работами японские офицеры, сержанты и переводчики, которые были освобождены от физической работы. В лагерях военнопленные были подразделены на роты и взводы. Офицеры держали строгую дисциплину и за малеший провинности наказывали солдат. Японцы работали добросоветсно, при этом в основном работа велась вручную без использования техники при достаточно скудном и непривычном рационе питания (20).
Использование военнопленных японцев в качестве подневольной рабочей силы в интересах экономики СССР было важным пунктом программмы отношения к военнопленным. Принцип рабского принудительного труда и эксплуатации по отношению к японцам был несовместим с нормами и постановлениями Гаагской конвенции. С японцами не заключали трудовые соглашения. Они направлялись в дисциплинарном порядке работодателям, которые делали заявку на рабочую силу. Рабочее время зачастую регулировалось работодателем в зависимости от существующих потребностей, а это приводило к тому, что рабочий день мог превышать 8 часов, а кроме того, часто они работали в выходные дни. Тяжелый, изнурительный труд вызывал физическое истощение работников. Работодатели не обеспечивали военнопленным безопасных и гигиенических условий труда, которые предохраняли бы их от утраты жизни и здоровья. Реальная заработная плата была низкой (в случае если она выплачивалась).
Военнопленные принесли значительную материальную пользу СССР уже вследствие низкой заработной платы, невыплаченных задолженностей, за сверхурочные часы и т.д. Многие японцы за годы неволи потеряли трудоспособность вследствие утраты здоровья и увечий.
§ 2. Положение японских военнопленных в лагерных отделениях Хакасии.
Судьба японских военнопленных усугублялась тем, что они находились в чужой стране, как правило, не знали русского языка и не имели какой либо надежды на лучшее. Даже срок репатриации не сообщался японцам до самого последнего дня.
В Японии вышло большое количество воспоминаний военнопленных, большинство которых подробно описывают жизнь в лагере, трудности, с которыми пришлось столкнуться японцам.
Как правило они сводились к следующим: трудность акклиматизации – непривычный холод для жителей страны, где на большей части территории температура редко понижается ниже нуля градусов; непривычная и некачественная пища, основу которой составляли картофель, капуста, хлеб, отсутствие риса – столь необходимого для каждого японца продукта; абсолютное бесправие военнопленного в лагере; встречавшееся в некоторых лагерях жестокое отношение со стороны конвоиров и обслуживающего персонала лагеря; невозможность в начальный период плена связаться с родными и близкими, отсутствие у военнопленных сведений о них; полное отсутствие информации о дальнейшей судьбе военнопленных и т.д. (21).
Большой интерес представляют рассказы российских очевидцев о трагедии японских военнопленных второй половины 40-х г. XX в. Это – рассказы местных жителей, сотрудников лагерных администраций, людей, работавших вместе с японцами, бывших репрессированных – товарищей японцев по несчастью, которые, как правило, проникнуты неизменной симпатией к военнопленным и пониманием их положения.
В Республики Хакасия председателем общества «Мемориал» Н.С.Абдиным была проделана большая работа по выявлению лиц, встречавшихся с японскими военнопленными в Хакасии в 1945-1947 гг. Собран интересный материал – воспоминания, свидетельства о пребывании военнопленных в Хакасии (22).
Очевидцы указывают, что в октябре 1945 г. японцы прибывали в лагеря хорошо укомплектованные амуницией и обеспеченные питанием. Они привезли с собой много продуктов: рис, гоолян, тушенку, галеты. Зимнее обмундирование японцев мало предохраняло их от суровых сибирских морозов, но обувь была хорошей, добротной.
Позже, когда военнопленные стали работать, их переодели в трофейное немецкое обмундирование, а перед репатриацией вновь в японское.
Во главе каждого батальона был командир, начальник штаба, врач, священник и переводчик. Именно они, сами, поощряли и наказывали своих подчиненных – солдат.
В лагерях военнопленные были размещены в бараках окруженных заборами из колючей проволоки с вышками для охраны. Офицеры обычно располагались в отдельном бараке. В бараках посередине в проходе стояли железные бочки-печки для обогрева, а вдоль прохода сплошные двухэтажные пары.
Кормили их в лагерной столовой два раза в день, утром и вечером, а днем доставляли на место работы – в цех, шахту, лесосеку горячую пищу или сухой паек. Очевидцы сообщают, что военнопленные питались не хуже советских солдат. К тому же из Японии приходили посылки по линии Красного креста с продуктами и одеждой.
Лагерные отделения сами обеспечивали себя продовольствием: мясные продукты получали в Абакане на мясокомбинате, овощи заготавливали в районах области и края. За рисом ездили в южные республики страны. Но все же питание было скудным, привезенные с собой продукты быстро закончились. Лагерная норма продуктов быстро истощала организмы на тяжелых работах.
Нормы питания для военнопленных были не равномерными и зависели от выполнения ими дневной нормы выработки.
В случае невыполнения плана военнопленные голодали (Таблица 1) (23).
Таблица 1. Нормы питания военнопленных японцев в зависимости от выполнения ими производственных заданий (в граммах)
Средняя норма 1 разряд 2 разряд 3 разряд 4 разряд
Черный хлеб 350 250 350 400 450
Крупа 450 350 450 500 550
Рыба 150 150 150 150 150
Мясо 50 50 50 50 50
Сахар 18 18 18 18 18
Овощи 600 500 600 650 700
Жиры 15 15 15 15 15
Соль 5 5 5 5 5
Чай 10 10 10 10 10
Табак 5 5 5 5 5
Скудное питания, непосильный труд, длительный рабочий день (в л/о № 4 с 4 ч утра до 17 ч), холодный климат подрывали здоровье и силы военнопленных. В начале 1946 г. они стали умирать от дистрофии, авитаминоза, простудных заболеваний др. болезней. Для предупреждения болезней в пищу стали добавлять сосновый, хвойный концентрат.
Местное население к японским военнопленным относилось без ненависти. Работавшие с ними мастера, десятники, кладовщики, повара относились к ним дружелюбно. Абсолютное большинство пленных не могло разговаривать по-русски, но для общения с местными жителями овладевали несколькими словами. Общение было необходимо для обмена: вещи обычно менялись на продукты.
Порой случались и неприятные казусы. По воспоминаю К.Т.Тимониной, работавшей с сентября 1945 г. вольнонаемной медсестрой в лагерном отделении № 6 (п.Коммунар), однажды она невольно нарушила богослужение японцев и чуть было за это не поплатилась – на нее бросился японский офицер с ножом.
Но в целом взаимоотношения между японскими военнопленными и местным населением можно охарактеризовать как нормальными. Большая часть российского населения понимала, что японцы не нападали на СССР и не вели боевые действия на его территории. Это, а также и некоторые национальные черты японцев – вежливость, уважительное отношение к страшим, трудолюбие и т.д., предопределили в целом доброе отношение к ним со стороны местного населения. Следует отметить, что сочувствие местного населения к военнопленным японцам было и производным быстрой победы Советской Армии на Дальнем Востоке, относительно небольшими потерями.
Первоначально военнопленных охраняли со строгостью принятой в ГУЛАГе. Однако со временем режим их содержания стал смягчаться, они получили возможность относительно свободно передвигаться по поселкам, общаться с местным населением. Хотя полностью охрана не снималась никогда.
Длительное содержание в плену без ясной перспективы на скорейшее возвращение домой, тяжелые условия быта и труда, хроническое недоедание вызывали не только апатию, но и чувство протеста. Правда, протест приобретал своеобразную форму – побега, что в условиях Сибири и чуждого японским военнопленным окружения было делом не только безрассудным, но и гибельным. Известны два случая побега. Один из лагерного отделения № 4 (ст.Усть-Бюрь), когда двое военнопленных, чтобы отвлечь охрану и устроить побег подожгли лесосеку. Через две недели один из бежавших военнопленных вернулся в лагерь, а второй заболел и погиб где-то в тайге. Во втором случае трое военнопленных бежали из Черногорска, убив двух хакасов и забрав их лошадь с телегой. Позже двоих задержали возле с.Ужура, а третий добрался до с.Ермаковское и даже осел там, женился и стал работать кузнецом, но и его вернули обратно в лагерь (24).
О других формах протеста – саботаже, создании нелегальных организаций и др. в Хакасии неизвестно.
Жизнь в неволе не может заставить человека отказаться от его потребностей, в том числе и от стремления к творчеству. Творческая деятельность японцев в сталинских лагерях стимулировалась различными факторами, среди которых и сама гнетущая обстановка лагеря, определявшая желание уйти от действительности, забыться хотя бы на короткий миг, переживания связанные с тоской по дому, родине и близким, неприятие чужой культуры и т.д. Быть может, поэтому японцы довольно охотно принимали участие в кружках художественной самодеятельности и даже давали концерты.
Многие из тех, чье творчество начиналось в лагере, стали впоследствии знаменитыми художниками, известными не только в Японии, но и во всем мире. Среди них Кацуки Ясуо (1911-1974 гг.), сидевший в лагерном отделении № 1 в г.Черногорске и написавший по воспоминаниям известные полотна «Домой», «Голод», «Каменщик», «Печка», «Кончина», «Беженцы», «На северо-запад», «1945 год».
Местные жители и бывшие сотрудники лагеря хорошо помнят художника, который много рисовал, в т.ч. и портреты.
Творчество военнопленных – важная сторона их жизни в лагере. Разумеется, лагерные условия не способствовали его подлинному расцвету. И большинство произведений было создано уже после репатриации. Для многих пережитое в плену оказалось настолько глубоким потрясением, что на многие годы стало центральной темой в творчестве.
Естественной потребностью каждого нормального человека, оказавшегося вдали от дома, тем более – в неволе, на чужбине, является переписка с родными и близкими. По свидетельству многих военнопленных, такую возможность они получили лишь в 1946 г., да и то могли писать письма на родину не чаще чем раз в 2-3 месяца.
Положение японских военнопленных в лагерях Хакасии ничем не отличалось от положения десятков тысяч военнопленных в других лагерях, расположенных в соседних регионах Сибири. Как и везде, в основном их использовали на самых тяжелых работах. А условия труда отнюдь не способствовали сохранению здоровья. Жизнь в лагере характеризовалась отсутствием теплого жилья, антисанитарными условиями, скудным питанием (при декларированных МВД вполне достаточных нормах); ограничением переписки военнопленных, недостаточным медицинским обслуживанием (нехваткой лекарств). Единственным светлым пятном в их положении была возможность творчества и доброжелательное отношение со стороны местного населения, которое несмотря на тяжелые послевоенные годы, всегда с пониманием относилось к японским военнопленным и помогало им продуктами.