"ЛЮДИ И ВОЙНА" - "PEOPLE AND WAR"

САЙТ ПОИСКА СВЕДЕНИЙ О ВОИНАХ, ПОГИБШИХ И ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ В ВОВ, А ТАКЖЕ ИХ РОДСТВЕННИКОВ...
Текущее время: Вт мар 19, 2024 8:02 08

Часовой пояс: UTC+03:00


Добро пожаловать на наш форум. Регистрируйтесь на нем и пишите свои заявки в темах. Указывайте в заголовке темы Ф.И.О. в именительном падеже… Если Вы зарегистрировались на форуме, но в течение суток не произошла активация Вашего аккаунта, то пишите администратору на tashpoisk@mail.ru. В связи с наплывом спамеров на форуме включена ручная активация аккаунтов (спамеров просим не беспокоить, их аккаунты будут удалены).





Начать новую тему  Ответить на тему  [ 5 сообщений ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: На Днепре в сорок третьем
СообщениеДобавлено: Вс июн 20, 2010 22:33 22 
Не в сети
Администратор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Сб сен 19, 2009 22:16 22
Сообщения: 15632
Откуда: Ташкент, Узбекистан
На Днепре в сорок третьем
Цитата:
В ночь на 11 сентября 1943 года, когда полки 8-й стрелковой дивизии выходили к Десне, левому притоку Днепра, в районе малоизвестного городка Короп, комдив Порфирий Мартынович Гудзь вызвал к себе командиров полков.

Он сразу приступил к делу и был краток, немногословен. Говорил, какому полку на каком участке форсировать реку, какие оборудовать переправы, куда высылать разведку.

— Итак, к утру собрать все имеющиеся лодки, связать плоты из подручных средств... — завершил совещание комдив. — В 5.00 отвал первого рейсорасчета. Полк Шишкова пойдет вторым эшелоном. Переправляться по дополнительному указанию.

Форсирование реки... Сколько скрыто за этим драматических событий, перипетий, сколько сил, а порой и жизней требует оно. Даниил Кузьмич знал все это, и тем не менее слова командира дивизии как-то огорчили его. Словно бы не доверял ему полковник Гудзь, поставив полк во второй эшелон.

— Ничего, ничего, Даниил Кузьмич, — успокаивал его замполит подполковник Владимир Федотович Пырин, когда Шишков вернулся в полк. — Все идет как надо. Комдив бережет нас до первого обострения обстановки на том берегу. Зато у нас выгода какая — солдаты хоть немного передохнут...

Озабоченный предстоящими делами, Даниил Кузьмич все же не утерпел, пошел ночью на берег реки, где намечалось форсирование. «Мало ли что может случиться, — думал он, — из второго эшелона очень просто оказаться и в первом...»

В пять часов утра 11 сентября на тот берег устремились десантные и рыбацкие лодки, самодельные паромы — все, на чем можно было переплыть реку. Мелкие группы противника, пытавшиеся воспрепятствовать форсированию, сразу же были отброшены от берега. Во второй половине дня саперы навели паромную переправу под тяжелые грузы. На правый берег Десны переправился и 229-й полк Шишкова. Пехота продвигалась вперед, расширяя и закрепляя плацдарм. Но вот от разведки поступили первые тревожные сведения: противник стягивал к месту форсирования свежие силы — пехотную и танковую дивизии.

День 13 сентября начался мощными огневыми налетами вражеской артиллерии. На переправы то и дело пикировали «юнкерсы». Стало ясно, что противник хотя и с опозданием, но попытается сбросить наши войска с плацдарма.

Даниил Кузьмич находился на своем наспех оборудованном командном пункте и озабоченно следил, как идут дела на переднем крае, ловил каждое известие оттуда. Вот первая неприятность: противник атакует 151-й полк, вместе с пехотой до 15 танков пытаются прорваться в глубину нашей обороны. Но пехота за ночь сумела хорошо закопаться в землю, в боевые порядки ее был выдвинут истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион майора Алексея Андреевича Калентьева. «Нет, так просто тут гитлеровцам не пройти»,— размышлял Даниил Кузьмич и радовался тому, что научились мы бить врага и в обороне и в наступлении. В первой половине дня атака противника была отбита. Он потерял немало пехоты, на поле боя дымилось несколько танков. Шквал огня внезапно оборвался, остановился и смолк. Лишь вдалеке еще раздавались одиночные взрывы да изредка стучала пулеметная очередь. Но это затишье не было похоже на «войну по правилам» — с перерывом на обед и даже выходными, которую фашисты пробовали применить кое-где в самом начале нападения на нас, пытаясь тешить своих солдат иллюзией легкой прогулки по просторам России на манер того, как это удавалось им на Западе. Здесь была самая обыкновенная неудача противника, неудача большого масштаба...

К вечеру, перегруппировав силы, враг начал новую атаку. Снова десятки фашистских самолетов повисли в небе над плацдармом, с воем и грохотом устремляясь к земле. Снова огненный смерч бушевал на позициях наших войск. Но не ушла от внимания наших командиров одна особенность этой атаки: противник вел ее на узком участке, направляя главный удар в стык двух дивизий.

Долгий настойчивый телефонный звонок насторожил Даниила Кузьмича.
— Вас, комдив, — телефонист протянул ему трубку.
— Даниил Кузьмич, выдвигайте свое хозяйство на рубеж, — полковник Гудзь назвал координаты.— Будьте готовы к атаке...

Полк Шишкова пошел в контратаку напористо и стремительно, а главное — она оказалась неожиданной для врага. Мощный огонь вела наша артиллерия. Поддерживая атакующих, в воздухе шли четкие строи наших штурмовиков. Какое-то время противник пытался пересилить наши подразделения, остановить их, но атакующие все настойчивее и смелее теснили врага, проникая в его боевые порядки. Вскоре противник был оттеснен на рубеж, с которого он начал атаку. Попытка расчленить две наши дивизии и выйти к переправам была сорвана.

Наступление продолжалось. 22 сентября 8-я стрелковая дивизия и другие соединения 13-й армии во многих местах на широком фронте форсировали Днепр юго-западнее Чернигова.

От Десны до Днепра в том направлении, куда шел полк Шишкова, было примерно 25—27 километров. Шли это расстояние ровно неделю. Не просто шли, а вели бои с отходящими частями противника.

К реке полк подошел в ночь на 22 сентября. В деревне Навозы разбили последние группы прикрытия противника. И вот он, Днепр... Перед солдатами лежала широкая серебристая полоса, отражающая звезды. Как ни огрубели солдатские сердца, все переживали волнующие минуты. Ведь вернулись к великой реке, в чем клялись в сорок первом, уходя с ее берегов...

Сразу закипела работа по организации переправы. На тот берег ушли на лодке разведчики взвода пешей разведки с командиром старшим сержантом Михаилом Тихоновичем Лучеком, ставшим позже Героем Советского Союза. Сколько раз ходил он в разведку и всегда умел выйти из самого трудного положения!

Как порой случалось, переправочных средств не было, если не считать двух надувных лодок в саперном взводе. На помощь пришли местные жители. Они дали свои рыбачьи лодки. Из них и сделали плоты. Для настила брали ворота, разбирали сараи. Такой плот поднимал 45- или 76-мм пушку. А это то, что надо было: вместе с пехотой сразу же пойдут на тот берег и противотанковые орудия.

Форсировать реку начали глухой ночью, в четыре часа. Было темно и сыро. От воды поднимался клочьями туман. Разговаривали только шепотом. В первом эшелоне шел 1-й батальон под командованием капитана Петра Ксенофонтовича Баюка. Это был многоопытный, решительный командир. Он начинал войну на флоте, потом сражался в морской пехоте.

Первым рейсорасчетом пошла рота старшего лейтенанта Махортова. Вместе с ротой на плотах переправлялось 45-мм орудие, два 82-мм миномета, взвод противотанковых ружей. Рассчитывали на внезапность, поэтому артиллерия не открывала огня. Вначале все шло хорошо. Но. когда лодки и плоты подходили к правому берегу, темноту над рекой прорезал мерцающий свет белых осветительных ракет. Грохнули первые взрывы снарядов и мин. Враг обнаружил переправу. Но первая рота уже высаживалась на берег и, не теряя времени, двинулась вперед. Двум другим ротам пришлось хуже — противник не прекращал огня. И все же батальон Баюка вскоре оказался на правом берегу Днепра. Это был несомненный успех. Петр Баюк повел свой батальон в атаку на противника в населенном пункте Гдень. Его поддерживала артиллерия с левого берега. Плацдарм расширялся, на него переправлялись уже два других батальона полка, артиллерия.

Переправу усовершенствовали — натянули через реку трос, и с его помощью дело пошло быстрее, да и не стало сносить плоты и лодки течением.

С рассветом обстановка осложнилась. В воздухе появились «юнкерсы», попал под бомбежку второй батальон. Но форсирование продолжалось. И потери были невелики, так как правее одновременно форсировали реку два других полка дивизии. А левее переправы полка Шишкова поставили дымовую завесу, имитируя еще одну переправу. Усилия противника, таким образом, распылялись по многим объектам. С утра начала действовать и наша авиация: истребители прикрывали переправы, а штурмовики наносили удары по неприятелю.

Где-то во второй половине дня началась первая серьезная контратака врага. Батальоны противника с танками от Верхних и Нижних Жаров двинулись на наши позиции на левом открытом фланге. Но на плацдарме был уже истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион, полковые пушки, рота противотанковых ружей. Прибыл представитель от авиации для наведения и вызова самолетов. На противника обрушили мощный огонь... В тот день атаки врага отбили. Но тяжелые бои продолжались еще два дня — фашисты стремились отрезать наши войска, вышедшие в междуречье Днепра и Припяти.

8-й стрелковой дивизии было приказано идти вперед, туда, где километрах в двадцати с небольшим находилась третья крупная водная преграда — река Припять, правый приток Днепра.

Полк Шишкова выходил на эту реку северней Чернобыля. Здесь, недалеко от устья, Припять мало чем отличалась от Днепра —- широкая, глубокая, быстротечная.

Надо было форсировать реку без задержки, с ходу. А в местах вероятного форсирования противник уже стягивал отходившие части... Следовало что-то предпринимать и нашим командирам. И тут на помощь пришли партизаны.

В ночь на 25 сентября полковник Гудзь встретился с представителем черниговских партизан Г. Ф. Покровским. Уточнили задачи дивизии и партизан, установили сигналы для связи, обменялись радиоданными. Дивизия поделилась с партизанами боеприпасами, противотанковыми ружьями.

На рассвете грянул бой, бой необычный. Врага совместными силами полков дивизии и партизан атаковали на Припяти в районе Нагорцы, северней Чернобыля. Части противника были прижаты к реке и вскоре разгромлены, а самое главное — у противника захватили действующую переправу грузоподъемностью 25 тонн да еще пятьдесят лодок и баркасов. С помощью этих и подошедших переправочных средств подразделения быстро форсировали реку, захватили плацдарм на Припяти, а затем и расширили его, выйдя на рубеж станции Янов, Чистогаловка.

На плацдарме развернулась жестокая, кровопролитная борьба, две недели не утихали бои за Припять. Противник подтянул новые силы — две свежие дивизии. 3 октября он нанес с севера удар и по восточному берегу реки вышел на тылы армии. Наши войска на плацдарме оказались отрезанными. Гитлеровцы непрерывно атаковали. Не прекращалась артиллерийская канонада. Гарь и копоть заволакивали небо. Самолеты врага без конца висели над позициями защитников плацдарма. Вскоре соседняя 74-я стрелковая дивизия была вынуждена отойти. Редели полки 8-й дивизии. Катастрофически убывали снаряды и мины, кончались продукты.

К 10 октября положение обострилось до предела. В этой' невероятно сложной обстановке кто-то должен был объединить под единым командованием отрезанные от своих подразделения, организовать их для дальнейшего сопротивления врагу. И такой человек нашелся. Это был командир 229-го стрелкового полка подполковник Шишков Даниил Кузьмич.

...Даниил Кузьмич с осунувшимся лицом, усталыми воспаленными глазами сидел в окопчике командного пункта полка и рассматривал карту. На ней красными полосками были обозначены наши обороняющиеся подразделения, а в них со всех сторон вонзились синие стрелки атакующего противника.
— Скоро начнется... Что будем делать, комиссар? — обратился Даниил

Кузьмич к подполковнику Пырину, заместителю по политчасти.
— Пойдем в подразделения: я — в первый батальон, парторг Попков — во второй, а Щетинин (начальник штаба. — Авт.) — в третий. Важно, чтобы люди видели — командование полка здесь, с ними.

Ранним утром гитлеровцы обрушили на наши подразделения шквал артиллерийского и минометного огня, затем удар нанесла авиация.
— Наверно, ничего живого не осталось вон в том лесочке, а ведь там у вас, кажется, два батальона оборонялось? — спросил прибывший в последний раз на КП полка полковник Гудзь. — Да ладно, о потерях доложите, когда уточните их...
— Нет, доложу сейчас, — сказал Шишков. — Потерь сегодня пока нет. А батальоны из леска отвел, как только начался обстрел.

Комдив уезжал из полка довольный.
Снова и снова на позиции наших войск пикировали самолеты. Стонали земля и леса. Вслед за ударами авиации из-за высот выползли танки. Они двигались не спеша, поводя стволами пушек. Удар врага на этот раз пришелся по первому батальону капитана Петра Баюка. Его стрелки и артиллеристы вступили в бой. Стреляли расчетливо, только в цель. Экономили снаряды и патроны. На поле боя уже полыхало несколько танков и машин. Но враг продолжал атаковать настойчиво, методично, упорно. Ему удалось обойти малочисленный батальон, ворваться на его позиции. Многие были убиты, другие ранены. И в эту минуту смертельной опасности для батальона его командир Петр Баюк и командир роты старший лейтенант Абу Дусухамбетов, ставший в эти тяжелые дни заместителем Баюка по политчасти, уже раненные, поползли навстречу танкам врага. Они тянули за собой на проволоке противотанковые мины. Вот грохочущая стальная громадина уже близко, вот она совсем рядом...

Баюк напряг последние силы, приподнялся и бросил мину под гусеницы. Взрыв. Танк остановился. То же сделал Абу. На минуту смолкла стрельба. А потом из окопов поднялись бойцы с минами и гранатами в руках и устремились навстречу вражеским машинам.

Жаркий бой наконец стих. Клонился к вечеру невероятно трудный день. На поле курились легким дымком фашистские танки, подсыхала развороченная снарядами и бомбами земля. Наступила тишина. Командиры докладывали об итогах боя. Главное — устояли, отбили врага. Но поредел первый батальон, не стало Петра Ксенофонтовича Баюка, Абу Дусухамбетова, Егора Ивановича Лазарева, командира саперного взвода. Поредели и ряды бойцов...

Следующие двое суток на плацдарме стояло относительное затишье: отдельные атаки мелких неприятельских групп и периодические артналеты. За эти дни нашим подразделениям удалось пополнить боеприпасы. Была установлена связь с командиром корпуса и командующим армией генералом Николаем Павловичем Пуховым. Самолеты сбрасывали воинам продовольствие, табак, газеты, письма.

13 и 14 октября группа Шишкова вела бои в районе станции Янов.

Едва забрезжил рассвет, как на позиции подразделений противник обрушил массированный артиллерийский огонь. И Шишков приказал поставить дымовую завесу, чтобы затруднить противнику корректировать огонь своих батарей. Но шестьдесят самолетов врага сбросили свой груз на позиции наших подразделений; переправа, которую в последние дни с таким трудом отбили у противника, была вновь уничтожена. И как всегда, вскоре в атаку пошла пехота и танки. Шишкову донесли, что среди атакующих танков есть огнеметные...

И снова враг не добился своего. Были подожжены три фашистских танка — особенно ярко пылал огнеметный. Даниил Кузьмич преподнес врагу еще один, хотя и небольшой, сюрприз. На правом фланге, где особенно настойчиво рвался противник, ему был устроен огневой мешок. Ошеломленные фашисты заметались, сначала залегли, потом не выдержали, побежали. Разгром был довершен контратакой роты автоматчиков и других подразделений. Их вели в бой заместитель командира полка подполковник Владимир Семенович Александров и заместитель командира второго батальона капитан Анатолий Михайлович Волков. Удачной была та контратака: 33 гитлеровца сдались в плен, многие были убиты. На допросе они заявили, что в Африке в боях с англичанами за год рота потеряла трех человек, здесь, в России, она полегла за несколько минут...

14 октября был последним днем, который назначили гитлеровцы, чтобы разделаться с группой Шишкова. А она тем временем отошла за линию железной дороги, заняла оборону за насыпью. Опять фашисты атаковали, пытались обходить наши подразделения вдоль Припяти. Почти две роты пехоты противника ворвались на станцию Янов. Снова рванулись зловещие струи огнеметов в сторону наших окопов. Создалось угрожающее положение. В бой пошли рота автоматчиков, разведывательный, комендантский и саперный взводы — последний резерв командира. Прозвучала необычная на этот раз команда:
— Знамя вперед!

В атаку с солдатским «ура!» идет все командование полка во главе с Шишковым. Колышется на ветру алое полотнище, святыня полка, без которой нет воинской части. Но вот дрогнул знаменосец, начальник штаба полка майор Щетинин медленно опустился на колени. Знамя подхватывает командир взвода разведки старший Сержант Лучек. Раненный, он не выпустил его из рук, пока врага не выбили за насыпь железной дороги.

Драматизм положения достиг своего предела: в группе почти нет боеприпасов, кончились сухари, растет число раненых. Для подполковника Шишкова настал час, может быть, самого ответственного решения в жизни. Бесспорным было то, что из данного района надо уходить. Но куда? Командир соседнего полка Георгий Сергеевич Томиловский настаивал на том, чтобы мелкими группами пробиваться на восточный берег к своим. То же рекомендовал и штаб армии. Но оба берега Припяти занимал противник, контролировал все переправы и даже места возможных переправ. Даниил Кузьмич нашел другое, смелое и, наверное, наиболее правильное в той сложной обстановке решение: он повел подразделения своей группы не на восток, а на запад — навстречу партизанскому соединению.

Как только было принято это решение, сразу же улеглись страсти. Легче стало на душе и у самого Даниила Кузьмича.

Глухая ночь на 15 октября 1943 года. Все готово к прорыву. У людей до предела напряжены нервы. Волнуется, ждет условного сигнала от разведчиков Даниил Кузьмич. В разведку ушел все тот же неутомимый и вездесущий Лучек со своими товарищами. Надо было еще раз уточнить, с какими силами противника предстоит встретиться при прорыве. Решено было идти через болото, которое, по расчетам наших командиров, фашисты прикрывали меньше всего. Риск застрять в болоте был минимальным, поскольку с воинами Шишкова шло несколько партизан, которые хорошо знали малоизвестные тропы.

Наконец замерцала над темным лесом зеленая ракета. Мощное «ура!», подхваченное сотнями людей, заполнило окрестности, в нем утонули редкие автоматные и винтовочные выстрелы (экономили последние патроны), и солдаты, словно подхваченные неведомой силой, устремились в темноту. Так началась та дерзкая и отчаянная атака среди ночи, которая должна была решить судьбу более чем трех с половиной тысяч советских воинов. Гитлеровцы не ожидали подобной дерзости, они были ошеломлены. Наоборот, они ждали, что русские вот-вот капитулируют. В стане фашистов поднялся переполох, началась неразбериха. Они не могли понять, что значило это «сура!» среди ночи. А это и нужно было нашим воинам, именно на внезапность и был расчет. Группа Шишкова все дальше и дальше уходила от врага в назначенный район Толстого леса. Артиллерия противника открыла запоздалый и беспорядочный огонь.

И все же прорыв проходил трудно. Темная ночь, незнакомая заболоченная местность с узкими тропками, по которым только и можно пройти. Несли с собой раненых — взяли всех, никого не оставили. Да и враг рядом. А патроны были только у разведчиков, да в роте автоматчиков, в стрелковых ротах лишь по нескольку гранат. «Ура!» раскалывало тревожную ночь в течение 15—20 минут, пока последний солдат не преодолел болото. И, как показали потом пленные, они в те минуты считали, что наступают крупные силы русских.

Немало пережил в том переходе и сам Даниил Кузьмич. Ведь он тоже был ранен в ногу в самом начале боев на Припяти. Передвигался с трудом, порой его несли на носилках. В госпиталь эвакуироваться в те дни он просто не пожелал, хотя и имел право. Он до конца оставался со своими солдатами.

Ночным переходом группа Шишкова достигла Милашевичей в партизанском крае, где действовали отряды Александра Николаевича Сабурова.

Партизаны оказали воинам большую помощь: накормили людей, разместили их в теплых землянках (ведь был уже октябрь), поделились и боеприпасами, Словом, встретили по-братски.

Позже пришла помощь с Большой земли. На партизанские аэродромы прибывали самолеты с боеприпасами, продовольствием, медикаментами, они же увозили раненых и больных. Воины Шишкова продолжали наносить удары по врагу. Совместно с партизанскими отрядами Калиниченко и Яна Налепки они контролировали дорогу, уничтожали вражеские колонны. А в конце ноября группа Шишкова соединилась со своей армией.

В битве за Днепр 8-я стрелковая дивизия одной из первых форсировала эту крупную водную преграду. Развивая наступление, она также с ходу форсировала и другую серьезную реку — Припять. Почти три недели дрались ее части на Припятском плацдарме. Они сковали здесь значительные силы немецко-фашистских войск, облегчив тем самым нашим войскам борьбу за расширение Лютежского плацдарма непосредственно северней Киева. С этого плацдарма в начале ноября советские войска нанесли сокрушительный удар по киевской группировке врага и 6 ноября освободили столицу Украины.

Высоко были оценены подвиги бойцов и командиров 8-й дивизии, в частности группы подполковника Шишкова. 27 сентября командир дивизии полковник Гудзь представил его к званию Героя Советского Союза за умелое командование полком и проявленный героизм при форсировании реки Десны. А 2 октября командир 15-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Иван Ильич Людников дополнил в наградном листе: «За форсирование Днепра и Припяти и проявленные при этом мужество и организованность».

16 октября 1943 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Даниилу Кузьмичу Шишкову и еще двадцати воинам его 229-го стрелкового полка звания Героя Советского Союза.

Владимир Смирнов, полковник, кандидат исторических наук
Источник: http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2058

_________________
Генеалогия:Январцево https://t.me/Yanvarcevo; Великий Самбор https://t.me/Velikiy_Sambor; Сосница https://t.me/Sosnica_Chernigov; Венчагов https://t.me/Venchagov; Любимовка https://t.me/Lyubimovka_HutorKrylov Tashpoisk@mail.ru


Вернуться к началу
 Заголовок сообщения: Re: На Днепре в сорок третьем
СообщениеДобавлено: Чт май 10, 2012 23:13 23 
Не в сети
Пользователь
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Чт май 10, 2012 21:53 21
Сообщения: 7
Откуда: г.Запорожье
К вечеру 24 октября 1943 года войска 60-й гв сд под командованием генерал-майора Монахова, сломив ожесточенное сопротивление противника, вышли к Днепру в районе города Запорожье. Было принято решение с наступлением темноты, форсировав водную преграду, выбить противника с острова Хортица или, в крайнем случае, захватить на нём плацдарм.
За двухсуточный бой на острове десантники отразили 32 контратаки. К концу второго дня десантники увидели взвившуюся в небо многоцветную ракету - условный сигнал, означавший, что им нужно оставить остров и возвратиться в свою часть.
И только в декабре 1943 года Хортицу удалось освободить от врага.
60-й гв.сд был придан 5-й отдельный штурмовой стрелковый батальон 3-го Украинского фронта.
В составе батальона принимали участие в боях воины , уроженцы Узбекистана , или их родственники поживали на тот момент на территории Узбекистана :
Мальцев Яков Дмитриевич ,младший лейтенант,1916г.р.,урож.Удмуртской АССР ,г.Ижевск,24.10.43г. утонул в р.Днепр ; Жена :Наталья Никитична,прож.Узбекская ССР ,г.Темрез ул.Базарная 10
Рябов Владимир Васильевич ,лейтенант,1921г.р.,убит 25.10.43г. ,похоронен в с.Вознесеновка ; Мать :Татьяна Александровна , прож. Узбекская ССР,г.Ташкент,ул.Фильконштейна 40
http://kommunist.com.ua/news/2012/05/07/news_530.html

_________________
Никому не дано раскулачить русский дух,крепко сжатый в кулак...


Вернуться к началу
 Заголовок сообщения: Re: На Днепре в сорок третьем
СообщениеДобавлено: Пт май 11, 2012 22:25 22 
Не в сети
Пользователь
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Чт май 10, 2012 21:53 21
Сообщения: 7
Откуда: г.Запорожье
Из воспоминаний командира 203 стрелковой дивизии полковника , впоследствии генерал-майора Зданович:

В БИТВЕ ЗА ДНЕПР
Грандиозная битва за Днепр началась в конце августа 1943 года и продолжалась до нового, 1944 года. В ней принимали участие войска Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов . Происходила она на фронте до тысячи километров. Особенно тяжелые бой развернулись за столицу Украины — Киев и за Днепровско-Криворожский рудный бассейн.
Еще задолго до подхода советских войск к Днепру Ставка Верховного Главнокомандования потребовала от военных советов фронтов и армий готовиться к форсированию реки с ходу и быстрому захвату плацдармов на правом берегу. Наиболее отличившихся при форсировании Днепра было рекомендовано представлять к званию Героя Советского Союза...
В ночь на 26 сентября на нашем участке в 40–45 километрах севернее Запорожья Днепр уже был форсирован воинами 333-й стрелковой дивизии. И командарм генерал-майор Данилов приказал нам помочь 333-й расширить плацдарм.
* * *
333-я дивизия форсировала Днепр в излучине, где река словно сама спешила навстречу советским солдатам. 203-я подходила к Днепру слева от 333-й, а затем вместе с ней вышла к реке в неудобном для форсирования месте. Поэтому командарм приказал нашему соединению осуществить форсирование у залива восточнее хутора Петро-Свистуново на двух мотопаромах и лодках.
В тот же день я предупредил командиров частей и их заместителей по политчасти, что задача, поставленная перед нами, очень сложна, времени на ее подготовку мало, и следовательно, всю предварительную работу надо провести в подразделениях как можно быстрее.
...Стояла та осенняя пора, когда дожди словно промыли небо и землю и солнечные лучи щедро золотили ее до самого горизонта. Перед нами, похожий на море, лежал Днепр. Как зачарованные смотрели мы на его темно-синие воды.
Игнатий Федорович Беспалько снял фуражку.
— Вот он, красавец, — сказал подполковник, кивком указывая на реку. — Смотрите, любуйтесь...
В бинокль я видел водную преграду шириной около трех километров. У хутора Петро-Свистуново Днепр поворачивал на запад. У села Вовниги, километрах в семи-восьми слева от нас, река резко сужалась, сворачивая затем на юго-запад, к Запорожью.
По обоим невысоким берегам кое-где еще зеленела листва деревьев. У села Алексеевка к самой воде сбегали вишневые сады.
Отлогий изгиб правого берега, поросший кустами вербы, постепенно повышался к северо-западу. Из хутора Петро-Свистуиово был хорошо виден захваченный 333-й стрелковой дивизией плацдарм. Он имел ширину до 1000 и глубину до 600 метров. Там было тихо. Только за плацдармом изредка появлялись разрывы снарядов и мин.
Место для форсирования Днепра нашей дивизией было выбрано удачно. Сады, дома и хозяйственные постройки Петро-Свистуново хорошо маскировали расположение дивизии не только в самом хуторе, но и в лощине, южнее его, где можно было сосредоточить полки.
По моему решению форсирование должен был начать 592-й полк с двумя батареями 419-го отдельного противотанкового дивизиона. За ним — 610-й полк с 3-й батареей того же дивизиона, а следом за ними — 619-й полк с батареей артполка. Поддерживать переправу было приказано 1037-му артполку с огневых позиций западнее Петро-Свистуново...
Штаб дивизии занялся расчетами погрузки по рейсам людей с оружием, лошадей с повозками и орудиями, была организована служба регулировки. Удалось также провести практические занятия. На них отрабатывались посадка на паромы и выгрузка с них, а также действия по отражению атаки самолетов. Инструкторы обучали людей плаванию, давали советы, как дольше продержаться на воде. Политработники разъясняли бойцам важность задачи, которую предстояло выполнить дивизии уже на правом берегу.
И на все это были отведены только сутки: командарм установил сжатый срок форсирования.
...27 сентября в 7 часов утра первым двинулся на переправу, как и было намечено, 592-й полк с двумя батареями отдельного противотанкового дивизиона. Ему удалось скрытно подойти к месту посадки на паромы и к месту высадки. Поэтому к полудню полк успешно, без потерь форсировал Днепр и развернул боевые порядки на плацдарме левее частей 333-й стрелковой дивизии...
Но противник, видимо, заметил что-то неладное. По берегу реки был произведен артиллерийский налет, в результате которого получили повреждения паромы. Поэтому 610-й полк начал форсирование только в 20 часов, когда наступила темнота. А к утру 29 сентября переправился и 619-й полк, с первым рейсом которого на плацдарм перебрался и я с опергруппой.
Наши потери при форсировании, к счастью, оказались незначительными. Этому способствовали и скрытный подход дивизии к реке, и удачный выбор места форсирования, и то, что действия гитлеровцев крепко связывала переправившаяся ранее 333-я стрелковая дивизия.
Так как на плацдарме не было командира 333-й полковника Анисима Михайловича Голоско, командарм приказал мне, старшему по должности, принять общее командование. От заместителя командира 333-й стрелковой дивизии и командиров наших полков П. Т. Лембы и Л. Д. Гайдамаки, вызванных на мой НП, я узнал, что против нас обороняется до двух батальонов пехоты охранных войск гитлеровцев. В песчаном грунте они успели отрыть и оплести хворостом сплошные окопы неполного профиля, а также создали сильную зону пулеметного огня: ручные и станковые пулеметы стояли у немцев через каждые 15–20 метров.
Наша пехота находилась в 150–200 метрах от окопов противника.
Сориентировавшись на местности, я сразу отдал приказ на наступление. Приходилось торопиться: из-за большой скученности людей мы могли понести тяжелые потери в случае массированного удара авиации.
Ближайшая задача полкам: овладеть балкой Скубова и в дальнейшем выйти на восточный берег балки Легкая. С этой целью справа наступала 333-я дивизия, левее — 610-й полк, в центре — 592-й, а слева, вдоль берега, — 619-й.
В 14 часов после тридцатиминутного артобстрела наша пехота так быстро ворвалась во вражеские окопы, что гитлеровцы не успели открыть огонь из многих пулеметов.
Командир 1-го батальона 592-го полка майор З. А. Алиев, разгоряченный боем, увлекая за собой бойцов, ворвался в штабную землянку немецкого батальона.
Каково же было удивление Алиева, когда он увидел спокойно склонившегося над картой немецкого офицера.
— Встать! — скомандовал Алиев.
Фашист побледнел, выпрямился, стал судорожно застегивать форму.
Алиев видел, как подергивается в нервном тике его лицо, как пальцы лихорадочно перебирают металлические пуговицы мундира, на лацкане которого сиял круглый значок со свастикой — значок члена национал-социалистской партии.
— Позвольте сдать оружие? — спросил по-русски гитлеровец.
— Давайте, — протянул руку Алиев.
Фашист открыл кобуру, вытащил пистолет, и тут же прогремел выстрел. Так закончилась жизнь и карьера майора Курцеля...
Атака двух дивизий сразу перешла в преследование, но быстрому продвижению мешали глубокие и болотистые балки — Скубова и Безымянная. Они тянулись параллельно нашему фронту наступления. Через балки приходилось перетаскивать орудия и повозки, подключая к этому делу пехотинцев. Несмотря на вынужденные задержки, наши передовые подразделения к 17 часам уже продвинулись на шесть-семь километров.
При подходе к балке Легкая я с согласия командарма отдал приказ преследовать врага дальше. После захвата рубежа от хутора Гроза до села Вовниги войскам предстояло закрепиться на высотах 142,9 и 122,0 (оттуда открывался хороший обзор на запад). [97]
Кажется, все шло хорошо, наступление развивалось успешно. Я с оперативной группой перебазировался вслед за частями на новый наблюдательный пункт и потому не мог еще видеть поле боя. А в это самое время командир 5-го штурмового батальона — не буду называть его фамилию — допустил тактическую ошибку: чтобы поставить новую боевую задачу, он остановил своих бойцов и вызвал к себе на НП командиров рот...
Глядя на 5-й штурмовой батальон, который наступал в центре, остановилась цепь соседних полков дивизии. Наступательный порыв бойцов сразу сник... И этим, конечно, воспользовался противник — он закрепился на промежуточном рубеже.
Только утром мне удалось организовать и возобновить наступление с восточного ската балки Легкая. К полудню мы заняли село Вовниги, растянув фронт дивизии на девять километров. Однако не успели оседлать господствующие высоты 142,9 и 122,0, откуда открывалось хорошее наблюдение за противником. Поэтому и не заметили готовящуюся крупную контратаку врага. Сюда были срочно переброшены подразделения 257-й и 387-й немецких пехотных дивизий с большим количеством танков.
В 14 часов при поддержке авиации и 40 танков противник атаковал центр дивизии. И сразу создалось угрожающее положение: дрогнули и стали отходить цепи 592-го полка и 5-го штурмового батальона; часть вражеских танков с автоматчиками ворвалась на восточную окраину села Вовниги и отрезала там 619-й полк; справа, на участке 610-го полка, шел сильный огневой бой...
— Связь прервана, — доложил мне дежурный телефонист.
— С кем?
— С полками и тылом... — тихо добавил он.
— Где артиллерия?! — возмущенно спросил я, видя, что по танкам не бьют наши пушки. И тут же получил ответ от ворвавшегося на мой НП связного.
— Новые 57-миллиметровые пушки противотанкового дивизиона и 45-миллиметровые орудия 592-го и 619-го полков застряли в болотистой балке Легкая...
В стереотрубу я видел, что немецкие автоматчики метров на 500 подошли к НП дивизии. И вдруг — залегли. Сильный огонь из пулеметов и винтовок прижал их к земле...
Через минуту на НП явился командир 5-го штурмового батальона, приданного дивизии.
— Я задержал часть пехоты, она отбивает контратаку прямо у НП, — быстро сказал он. Глаза комбата остановились на стереотрубе, которая стояла рядом. — Разрешите взглянуть на поле боя, — попросил он.
Я отошел от стереотрубы, а комбат встал на мое место... и тут же сник, начал опускаться на колени: вражеская пуля навылет пробила ему грудь...
— Примите все меры, чтобы быстро подтянуть артиллерию, — приказал я командующему артиллерией дивизии подполковнику Кузьмину. — Дело решают минуты...
С наступлением темноты немцы вновь пошли в контратаку. И снова дивизия достойно встретила неприятеля. Настоящую солдатскую храбрость, смекалку проявили многие рядовые воины.
Вот только один случай.
Когда фашисты стали приближаться к боевым порядкам 592-го полка, рядовой 2-й роты Василий Авраменко предложил:
— Пошли им навстречу, ребята.
Храбрость Авраменко была известна солдатам. Два дня назад он незаметно подобрался к пулеметной точке врага, забросал ее гранатами, уничтожил десять гитлеровцев, а трех взял в плен.
— Они, конечно, думают, что наши окопы далеконько. А мы их встретим раньше, — пояснил солдат.
Группа бойцов двинулась за Авраменко.
Как только танки приблизились к смельчакам, те забросали их бутылками с горючей смесью. Две машины сразу охватило пламя. Это воодушевило бойцов. С криком «ура!» они бросились на растерявшихся вражеских солдат. Многих уничтожили в рукопашной, остальные отошли.
* * *
В ту ночь немцы несли большие потери и все же продолжали теснить наши части. Они подошли буквально вплотную. На НП дивизии, как только умолкла стрельба, стала слышна немецкая речь: враг был рядом.
— Майор Цвелев, — приказал я начальнику 1-го отделения штаба дивизии, — срочно возьмите опергруппу.
Немедленно займите позицию, чтобы отразить атаку врага!
— Разрешите с тремя-четырьмя офицерами задержать отходящих слева стрелков и занять оборону? — обратился ко мне молчавший до того Беспалько.
— Действуй, Игнатий Федорович, — согласился я, а про себя подумал: «Он выполнит приказ».
— Товарищ полковник, к телефону! — крикнул молодой связист.
— Что у вас происходит? — спросил командарм генерал-майор Данилов.
— Отражаем контратаку. Все офицеры опергруппы в цепи. На НП только я с телефонистом...
— Держитесь! — приказал командарм. — Я помогу огнем, помогу наладить связь, подтянуть артиллерию. А пока держитесь.
Обстановка сложилась тяжелая. Надо было задержать отходящих стрелков, закрыть образовавшийся двухкилометровый разрыв между моим НП и Днепром, выручить 619-й полк, попавший в окружение. Как это сделать? Чем?
Кто-то предложил передвинуть НП назад.
— Нет! Надо быть там, где наиболее опасно, — возразил я. — Пусть бойцы видят, что старшие командиры вместе с ними. Это, если хотите, тоже наш резерв, только психологический...
Другого резерва у меня в ту минуту не было...
Но бойцы дрались с непревзойденным упорством!
В 3-й роте того же 592-го полка отличился комсомолец рядовой Дмитрий Белокопытов. Пропустив танки через свой окоп, он забросал их противотанковыми гранатами. Два «тигра» будто замерли у окопа стрелка. А тот. воспользовавшись замешательством врага, во главе отделения атаковал шедших за танками автоматчиков, убил офицера и восемь солдат взял в плен...
Две медали «За отвагу» было на груди комсомольца Евгения Дудыкина до боев на Днепре. В дивизию он попал после того, как она освободила его село. И стал воевать сапером.
Во время атак неприятеля Дудыкин под сильным огнем поставил несколько минных заграждений, на которых подорвались два немецких танка и более двадцати солдат... А на рассвете 2 октября отважный сапер с несколькими [100] бойцами пробился в тыл врага. С большими трудностями наши солдаты протащили против течения баржу с боеприпасами...
За время боев на плацдарме не менее сорока фашистов уничтожил паренек с Донбасса Михаил Замула, командир отделения пулеметной роты 592-го полка. При отражении контратаки он с помощью противотанковых гранат повредил гусеницы двух танков...
Примерно через час пальба утихла. Немцы прекратили атаку: очень велики были у них потери. На НП вернулся Беспалько. Он доложил, что стрелки 592-го полка и 5-го штурмового батальона залегли примерно в 100–150 метрах от НП и влево от него почти до Днепра. Сообщил, что многие командиры убиты или выбыли из строя по ранению.
— Ну а каково настроение бойцов?
Беспалько улыбнулся:
— Полны решимости драться...
Затем явился начальник связи и доложил, что тяжело ранен майор Цвелев...
В большом напряжении проходила та ночь.
Незадолго до рассвета удалось установить связь с окруженным 619-м полком. Пробравшийся из села Вовниги связной доложил, что, хотя потери в полку большие, боеспособность его не утрачена.
Я приказал командиру полка ударом на восток немедленно прорвать вражеское кольцо.
Это и было сделано. Фашисты не ждали атаки, и полк без особого труда соединился с другими частями дивизии...
К утру была подтянута артиллерия. Полки и 5-й штурмовой батальон заняли удобные позиции для обороны и окопались. Только после этого я приказал перенести НП примерно на полтора километра в тыл: оттуда открывался хороший обзор. Все последующие контратаки фашистов были легко отбиты. Противник потерял свыше двух батальонов пехоты, было взято в плен более 60 солдат и офицеров. На поле боя остались подбитыми и сожженными 13 танков, 10 автомашин, было уничтожено 45 пулеметов, 3 орудия.
В ночь на 4 октября по приказу командарма дивизия сдала свой участок обороны
25-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й армии и в ночь на 5 октября возвратилась на левый берег Днепра.
За беспримерное мужество и героизм, проявленные в боях на плацдарме, красноармейцам Василию Михайловичу Авраменко, Дмитрию Ивановичу Белокопытову, Евгению Петровичу Дудыкину, сержанту Михаилу Гавриловичу Замуле и старшему сержанту Николаю Лаврентьевичу Платонову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза...
Посмертно были награждены начальник 1-го отделения штаба дивизии майор Андрей Афанасьевич Цвелев, командир батальона 610-го полка майор Дадико Сандрович Кантария и многие другие бойцы и командиры. Позже мы с воинскими почестями перезахоронили их невдалеке от села Калиновка Солонянского района, что на Днепропетровщине...
За мужество и отвагу ордена Красного Знамени был удостоен подполковник Беспалько, ордена Суворова — полковник Ситников, в то время замещавший начальника штаба, и автор этих строк...
За время первого форсирования Днепра наша и 333-я стрелковые дивизии завоевали, расширили и удержали плацдарм размером до 30 квадратных километров. В дальнейшем он послужил исходным районом для большого наступления.
В боях на плацдарме 203-я дивизия выполнила важную роль — она наступала на главном направлении, отбила наиболее ожесточенные контратаки врага и закрепила освобожденный плацдарм.
Гораздо позднее я узнал, что за село Войсковое с 26 сентября вели бои четыре гвардейские дивизии. Но только после расширения плацдарма, когда враг бросил свои подкрепления против нас, гвардейцам удалось занять село и продвинуться вперед.
Кратковременные, но тяжелые бои на плацдарме закалили воинов дивизии для новых походов. А они были не за горами...

_________________
Никому не дано раскулачить русский дух,крепко сжатый в кулак...


Вернуться к началу
 Заголовок сообщения: Re: На Днепре в сорок третьем
СообщениеДобавлено: Сб май 12, 2012 16:09 16 
Не в сети
Администратор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Сб сен 19, 2009 22:16 22
Сообщения: 15632
Откуда: Ташкент, Узбекистан
Мальцева и Рябова выделила в отдельную тему viewtopic.php?f=445&t=8587&p=31205#p31205

_________________
Генеалогия:Январцево https://t.me/Yanvarcevo; Великий Самбор https://t.me/Velikiy_Sambor; Сосница https://t.me/Sosnica_Chernigov; Венчагов https://t.me/Venchagov; Любимовка https://t.me/Lyubimovka_HutorKrylov Tashpoisk@mail.ru


Вернуться к началу
 Заголовок сообщения: Re: На Днепре в сорок третьем
СообщениеДобавлено: Вс май 13, 2012 21:15 21 
Не в сети
Пользователь
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Чт май 10, 2012 21:53 21
Сообщения: 7
Откуда: г.Запорожье
Продолжение воспоминаний генерал-майора Зданович , где уже упоминается о форсировании р.Днепр в Запорожье , где погибли вышеупомянутые офицеры :

Отойдя в тыл, мы подсчитали потери. В дивизии осталось меньше половины штатного состава. Многие роты в 619-м полку насчитывали по 12–15 стрелков и автоматчиков. [102]
Нам требовалось не менее тысячи бойцов для пополнения и хотя бы какое-то время на сколачивание подразделений. Но уже на другой день после перехода на левый берег Днепра командующий 12-й армией генерал Данилов приказал: одним полком оборонять левый берег Днепра от села Варваровка до фронта наступления, а остальными частями дивизии наступать на Запорожье, прикрывая правый фланг армии от возможного удара с правого берега.
— Успешное выполнение поставленной задачи, — подчеркнул он, — принесет дивизии почетное наименование Запорожской...
Мы с Беспалько постарались, чтобы слова генерала стали известны всем. С каким ликованием восприняли воины это известие!
...Запорожский плацдарм противника занимал 40 километров по фронту и 20 километров в глубину. Он прикрывал подступы к важным экономическим районам — Никополю и Криворожью с их марганцевыми и железными рудами. Большое значение имел и Запорожский железнодорожный узел, обеспечивавший снабжение немецких войск, оборонявшихся на реке Молочная.
Запорожский плацдарм был сильно укреплен. Он имел два оборонительных обвода — внешний и внутренний. Каждый из них состоял из двух-трех линий сплошных траншей с крепкими блиндажами и трех-четырех рядов проволочных и минных заграждений. Глубокие противотанковые рвы преграждали наиболее танкоопасные участки. Плацдарм защищали пять пехотных и одна танковая дивизии группы войск «Юг».
По решению командующего Юго-Западным фронтом генерала армии Р. Я. Малиновского главный удар с востока наносила 8-я гвардейская армия генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова. С юго-востока наступала 3-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко. Наша 12-я армия в составе четырех стрелковых дивизий и танковой бригады наступала с севера. Главный удар наносили 333, 244 и 60-я гвардейская стрелковые дивизии. А перед нами командарм поставил две задачи: прикрывать фланг армии и наступать на Запорожье.
Изучая карту, я с огорчением отметил, что рельеф местности, на которой предстояло действовать 203-й, был очень сложным. Под огнем врага дивизии надо было пройти [103] изрезанный балками, оврагами и заливами берег Днепра.
Для выполнения боевой задачи я приказал 592-му полку с одним артдивизионом к 20 часам 6 октября занять оборону по левому берегу Днепра на участке Варваровка, Круглик (шириною до 15 километров), а 610-му полку с двумя артдивизионами и спецчастями дивизии развернуться по северному берегу балки Лишняя, восточнее хутора Круглик, — для наступления на Запорожье (619-й полк был взят в резерв командарма и приводил себя в порядок).
Бой за Запорожье начался для дивизии 9 октября разведкой боем, которую провела усиленная стрелковая рота 610-го полка.
Во время этой разведки сержант Борис Малухо с группой разведчиков проник в село Андреевка и совершил дерзкий налет на штаб немецкого батальона. Применив гранаты, разведчики уничтожили несколько фашистов, в том числе офицера, обнаружили у него карту с важными данными об обороне противника. Эту карту незамедлительно доставили командующему фронтом, и он сразу наградил всех участников поиска орденами и медалями. Сержанту Б. Ф. Малухо был вручен второй орден Красного Знамени.
Утром 10 октября после сорокаминутной артиллерийской подготовки 610-й полк с двумя батареями 419-го отдельного противотанкового дивизиона и саперной ротой при поддержке двух дивизионов артполка одновременно с ударной группой армии атаковал врага, овладел высотой 107,2, но тут же был контратакован пехотой с танками. Отбив атаку гитлеровцев, полк снова двинулся вперед, к 17 часам подошел к другой господствующей высоте и закрепился на ней.
В ночь на 12 октября ударная группа 12-й армии форсировала неширокую реку Вильная и заняла несколько хуторов. Таким образом, была прорвана главная линия обороны немцев на запорожском плацдарме. Почувствовав здесь наибольшую угрозу, противник принял все меры, чтобы задержать наступление 12-й армии.
В течение дня вражеская авиация пять раз бомбила и обстреливала боевые порядки и тылы армии. Одновременно немцы весь день контратаковали наши дивизии большими силами пехоты с танками и тяжелыми самоходными [104] орудиями «фердинанд». Однако все атаки были отражены.
Утром 12 октября 610-й полк занял село Андреевка, а позднее хутор Вильно-Андреевский и также подошел к реке Вильная, которую левее уже форсировала ударная группа армии.
Здесь река была шириной до ста метров и имела солидную глубину, так как плотина Днепрогэса резко подняла уровень воды. Крутые берега Вильной обрывались прямо к воде. Это являлось серьезным препятствием. Но полку помогли жители хутора Вильно-Андреевский. Они притащили спрятанные от гитлеровцев исправные лодки, и полк еще засветло начал переправу: немцы из-за крутизны ската не видели места переправы.
К полуночи уже весь полк находился на другом берегу Вильной и мог снова перейти в наступление.
К рассвету 13 октября пехота овладела несколькими курганами и попала под сильный огонь противника с высоты 117,5. Враг упорно оборонял эту высоту, так как с нее открывался обзор местности до самого Запорожья...
Накануне из резерва командарма возвратился 619-й полк. Я приказал ему переправиться через Вильную на участке 244-й стрелковой дивизии и к рассвету 13 октября развернуться между 610-м полком и 333-й стрелковой дивизией. По общему сигналу всем предстояло наступать на Запорожье.
В самом удобном для переправы месте, в районе хутора Вильно-Грушевский, река мелела и резко сужалась. Здесь-то 619-й полк и перешел Вильную вброд, а артиллерия и обозы направились к временному мосту. Но туда же устремились обозы и артиллерия еще трех дивизий, и, естественно, образовался затор. В результате из-за нерасторопности коменданта переправы не вся артиллерия смогла переправиться и развернуться к намеченному для наступления сроку.
И все же в 11 часов 13 октября, не дождавшись артиллерии, стрелки и автоматчики 610-го и 619-го полков вместе с соседними дивизиями атаковали неприятеля. А вскоре пехота врага не выдержала и побежала.
Я хорошо видел происходящее и сразу передал командирам полков: «Враг отходит на высоту 117,5. Ускорьте преследование!» Но преследования не получилось... [105]
А произошло вот что: пытаясь задержать нашу атаку и остановить своих бегущих солдат, немцы бросили в контратаку из резерва до батальона пехоты с танками.
Стрелки 610-го полка услышали рев моторов. Самих танков они не видели, но знали об отсутствии противотанковых орудий, а потому начали быстро окапываться. Тем временем немецкая пехота приблизилась к нашей на 100–150 метров и была встречена дружным ружейно-пулеметным огнем. Фашисты вынуждены были залечь, а с десяток танков нерешительно продвинулись еще на 50–80 метров. Советские бойцы вовремя пустили в ход противотанковые гранаты, и танки отошли.
Пять раз предпринимали немцы танковые атаки. Бронированные машины подходили почти вплотную к нашим боевым порядкам, но бойцы 1-го батальона 610-го полка вновь встречали их гранатами, и танки опять уходили за выпуклость ската.
Как было обидно, что эту бронированную цель мы не могли поразить артиллерией и оказать помощь своей пехоте!
В первую очередь я винил себя, так как не до конца учел своеобразие местности и обстановки. Артиллерию следовало перебрасывать через реку не всю сразу, а по частям. Тогда оставшиеся на противоположном берегу орудия могли бы вести прицельный огонь. А так вся наша артиллерия оказалась внизу, у реки, и не могла поразить неприятеля из-за близкого расстояния...
Высокая боеспособность наших бойцов была результатом большой работы, которую проводили в частях политработники. С вводом в бой 619-го полка там неотлучно находился подполковник Игнатий Федорович Беспалько. Увидев, что у переправы образовалась пробка, он как старший начальник помог командованию полка быстро переправить бойцов на противоположный берег. От политработника не ускользнуло и то, что явно замешкались орудия и повозки с боеприпасами. Здесь тоже его своевременное вмешательство помогло постепенно выправить положение...
С 610-м полком находился инструктор политотдела майор Тихон Николаевич Суворов.
— Фамилия у вас такая, товарищ майор, что, ясное дело, возьмем Запорожье, — шутили солдаты. [106]
— Город возьмем, — уверенно подтверждал Суворов. — Только вот сроки, ребята. Сроки!.. Видите, над Запорожьем стоит дым, слышите взрывы? Это фашисты делают свое черное дело, пытаются разрушить город, прежде чем навсегда уйдут из него. Пусть ярость поможет вам в бою. Пусть чувство священной мести врагам утроит ваши силы. Вперед, друзья!
Тихон Митрофанович Суворов погиб при штурме Запорожья. Но солдаты крепко запомнили наказ политработника.
...Только в темноте на исходе 13 октября 610-й и 619-й полки взяли в полуокружье высоту 117,5, а потом в штыковом бою овладели ею. К 23 часам пехота 610-го полка заняла хутор Подпорожний и подошла к многоводной и широкой балке Осокаревка. Враг открыл сильный пулеметно-автоматный огонь через балку с северной окраины пригородного поселка Павло-Кичкас и заставил залечь пехоту. Но вскоре бой затих.
— В чем дело? — запросил я Гайдамаку.
— Ищем лодки, готовимся переплыть заполненную водой балку Осокаревка, — ответил он.
Услышав это, я приказал командиру 619-го полка Андрею Максимовичу Гурскому обойти балку восточнее. Зная местность — он жил до войны в Запорожье, — майор Гурский ночью провел полк через широкую, но неглубокую балку Богатырева, затем через болотистую балку Средняя и на рассвете вывел его к поселку № 11 на окраине Запорожья. Но здесь часть была остановлена огнем неприятеля.
Подтянув всю артиллерию, мы обрушили на гитлеровцев сильный огонь. На какое-то время они притихли, и наши воины пошли в наступление. После жаркого боя 619-й полк овладел этим поселком и стал наступать на поселок № 8.
610-й полк штурмовал Павло-Кичкас...
После мощного артиллерийско-минометного налета, произведенного во второй половине дня, полки завязали ожесточенный бой за каждый дом в Павло-Кичкасе и в поселке № 8. К вечеру эти поселки удалось очистить от неприятеля, оба полка вышли к Днепру левым флангом, примерно в километре севернее плотины Днепрогэса...
К этому времени 592-й полк, в задачу которого входило прикрывать армию с правого берега Днепра, расширил [107] свой участок и дотянулся до хутора Подпорожний. В помощь майору П. Т. Лембе я придал роту химзащиты и учебную роту дивизии...
Утром 14 октября к центру города прорвалась 59-я гвардейская стрелковая дивизия вместе с танковым корпусом генерала Е. Г. Пушкина. К исходу дня усилиями 12, 8 и 3-й гвардейских армий противник был разбит. Над Запорожьем взвились красные флаги.
В тот же день в вечерней радиопередаче прозвучал приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что войска Юго-Западного фронта 14 октября штурмом овладели крупным областным и промышленным центром Украины городом Запорожье.
Бойцы и командиры слушали передачу, боясь пропустить слово. В приказе перечислялись отличившиеся в боях дивизии, в том числе была названа и наша, 203-я. Всем им присваивалось почетное наименование Запорожских и объявлялась благодарность.
В тот же вечер Военный совет фронта прислал телеграмму:
«ПОЛКОВНИКУ ЗДАНОВИЧУ, ПОДПОЛКОВНИКУ БЕСПАЛЬКО.
ГОРЯЧО ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС И РУКОВОДИМЫЕ ВАМИ ВОЙСКА С БЛЕСТЯЩЕЙ ПОБЕДОЙ — ВЗЯТИЕМ ГОРОДА ЗАПОРОЖЬЕ. ВЫРАЖАЕМ УВЕРЕННОСТЬ, ЧТО ВОЙСКА ВАШЕГО СОЕДИНЕНИЯ ГОТОВЫ И ДАЛЬШЕ ГРОМИТЬ НЕМЕЦКИХ ОККУПАНТОВ.
ВПЕРЕД К ПОБЕДЕ! СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!
МАЛИНОВСКИЙ, ЖЕЛТОВ, КОРЖЕНЕВИЧ».
На другой день во всех частях были проведены торжественные митинги в связи с присвоением дивизии почетного наименования Запорожской.
Очень радовался командир 619-го полка майор Гурский. Он, уроженец Запорожской области, чувствовал себя прямо-таки именинником.
— Теперь мы запорожцы! — говорили бойцы. — А запорожцы всегда были добрыми вояками...
Торжества по поводу одержанной победы не заслонили повседневных дел. На совещании командиров частей, начальников служб и отделений штаба дивизии состоялся разбор проведенных боевых операций. Было отмечено, что в пятидневных боях дивизия уничтожила свыше 1000 солдат и офицеров врага, было разбито 6 пушек, 22 пулемета, подбито 10 танков, захвачено много трофеев. [108]
Хорошо действовал в бою командир 619-го полка майор А. М. Гурский. Его полк первым завязал бой за поселок № 11 и очистил его. Особо отличилась рота полка во главе с младшим лейтенантом И. Ф. Ефремовым. Утром 14 октября она незаметно подошла к переднему краю противника и после нашего артналета броском ворвалась в окопы, уничтожив около 50 гитлеровцев.
За отлично проведенные бои, за проявленные при этом мужество и героизм свыше двухсот офицеров, сержантов, солдат были награждены орденами и медалями, в том числе и командир 1-й роты 610-го полка И. Н. Подмазов. Его бойцы проявили особую смелость и решительность в бою за господствующую высоту 117,5. Без противотанковых орудий рота неоднократно отбивала атаки немецкой пехоты и танков, уничтожив при этом более сотни неприятельских солдат...
* * *
Отдых наш был недолог, едва привели в порядок соединение, как стали готовиться к вторичному форсированию Днепра.
16 октября командарм 12 генерал-майор Данилов поставил дивизии задачу захватить электростанцию и западный конец плотины Днепрогэса имени В. И. Ленина и удержать плацдарм, который обеспечивал бы их оборону.
Это была почетная и трудная задача.
Противник, к счастью, не успел уничтожить плотину и Днепровскую гидростанцию. Как донесла разведка, гитлеровцы взломали в трех местах мостовое покрытие и взорвали шлюз, примыкавший к нашему левому берегу. Требовалось срочно вырвать плотину из рук фашистов. Но мы ничего не знали об их обороне. Пленных не было. Аэрофотосъемка отсутствовала. Правда, нам было известно — гитлеровская пропаганда кричала об этом на весь мир, — что фашисты «заковали Днепр в железо и бетон и превратили его в неприступный Восточный вал». Гитлеровское командование рассчитывало на долгий срок задержать здесь наступление Красной Армии.
Нам помогли местные жители. Они рассказали, что фашисты начиная с весны усиленно укрепляли правый берег Днепра. А потом поступило донесение разведки: немцы построили вдоль берега сплошные траншеи в две-три линии с дзотами и бронеколпаками для пулеметов... [109]
Мы были уверены, что укрепления врага у самой плотины еще сильнее, их защищали опытные полевые войска. А перед нами находилась еще и двухкилометровая водная преграда... По всему выходило, что Днепрогэс — это ключ к обороне немцев, что они будут драться за Днепрогэс до последнего солдата.
Несмотря на все это, для форсирования армия выделила дивизии только два парома из понтонов с катерами и четыре весельных парома. Плавсредств было явно недостаточно, и мы понимали, что форсировать реку у Днепрогэса будет значительно труднее, чем у поселка Войсковой, где враг не имел регулярных войск и сплошной обороны, и гораздо труднее и опаснее, чем даже у Киева, где Днепр был раза в четыре уже, чем здесь...
С волнением вышел я вместе с командирами частей на наблюдательный пункт западнее поселка № 8 для рекогносцировки. Слева, буквально в полутора километрах, во всей своей красе, знакомая по десяткам довоенных фотографий, стояла плотина Днепрогэса. Саперы доложили, что уровень воды в Днепре понизился с 37 до 19 метров. Для форсирования это почти не имело значения: девятнадцатиметровую глубину все равно не перейдешь вброд...
Вправо от плотины на два-три километра тянулся пологий песчаный берег, а чуть повыше начинались дома поселка Ново-Кичкас.
На берегу, примерно в километре от плотины, лежали штабеля бревен и опрокинутая баржа — все, что осталось от довоенной лесной пристани. Но именно она, эта старая пристань, находилась в самом выгодном месте для высадки десанта: здесь был пологий берег, были массивные бревна — на первый случай естественная защита от огня. Производить высадку решил именно здесь.
Как раз напротив предполагаемого места высадки — посередине реки — виднелся остров, носивший имя Ленина. Остров занимал более километра в длину и до 300 метров в ширину. Вся территория была покрыта лесом и заросла кустарником. Разведка донесла, что там фашисты не держали даже разведывательных постов. На первый взгляд это казалось соблазнительным. Однако, прикинув возможные варианты использования острова при форсировании, мы отказались от этой затеи.
После всестороннего анализа обстановки и проведенной разведки было решено погрузку на паромы производить [110] в заливе Павло-Кичкас. Этот небольшой залив не был виден со стороны противника, так что подход войск и их посадка на паромы могли пройти незаметно.
Паромам надлежало держать курс по течению вдоль острова к его южной части и там под прямым углом выходить на занятый врагом берег, как раз на лесную пристань.
В конце рекогносцировки я поставил задачи полкам. Первым форсирует Днепр 610-й полк с 1-й батареей 419-го отдельного противотанкового дивизиона, пушечной батареей 1037-го артполка и взводом саперов. Их задала — овладеть электростанцией и захватить плацдарм радиусом до полукилометра. Вторым проведет форсирование 592-й полк примерно такими же средствами. Он должен овладеть поселком Ново-Кичкас. Третьим к форсированию приступит 619-й полк с батареей отдельного противотанкового дивизиона, чтобы затем овладеть поселком № 2.
Остальной артиллерии и батареям 120-миллиметровых полковых минометов поручалось поддерживать форсирование с огневых позиций в поселке № 6. КП дивизии — поселок № 11, НП — поселок № 8.
Составляя плановую таблицу форсирования, штаб во главе с подполковником Погодаевым, просчитав все варианты, пришел к выводу, что за один рейс все шесть паромов смогут перевезти только стрелковый батальон с вооружением. При самых благоприятных условиях, если противник не обнаружит переправу и не откроет огонь, форсирование Днепра на моторном пароме продолжалось бы около часа, на весельном — вдвое дольше. Таким образом, теоретически получалось, что дивизия может произвести форсирование за две ночи. Повторяю, это был теоретический расчет, в котором не учитывались все обстоятельства, связанные с действиями врага и возможным выходом паромов из строя. Опыт подсказывал, что уже после высадки первого батальона противник примет все меры, чтобы вывести из строя хотя бы отдельные понтоны. На этот случай было крайне необходимо иметь небольшой резерв понтонов. Но раздобыть их мы не смогли. Командование 12-й армии передало основную массу плавсредств 60-й гвардейской стрелковой дивизии, которая форсировала Днепр из Старого Запорожья с высадкой на остров Хортица. [111]
Понимая, как трудно придется в предстоящем бою, мы сделали все возможное, чтобы лучше подготовиться к нему, учесть малейшие детали.
Перед вторым форсированием дивизия получила большое пополнение людьми и техникой. Численность стрелковых рот и рот автоматчиков удалось довести примерно до 70 воинов в каждой. В пулеметных ротах стало теперь по 10 пулеметов, в минометных — по 8–9 расчетов, кроме того, были полностью укомплектованы расчеты 45-миллиметровых пушек.
Пополнение людьми и техникой сразу потребовало большой организационной работы: надо было сплотить подразделения, обучить воинов взаимодействию, привить им чувство солдатского коллективизма. Кроме того, продолжалась напряженная подготовка к форсированию: проверялось оружие, подвозились и выдавались полные комплекты боеприпасов, велась огневая подготовка воинов. Большая работа была проведена партийно-политическим аппаратом по моральной закалке людей.
Получив задачу, мы с подполковником Беспалько провели совещание заместителей командиров частей и инструкторов политотдела. Затем все участники совещания, в том числе я и мои заместители, выехали в части, провели партийные и комсомольские собрания, выступили перед бойцами, по душам беседовали с ними. Приятно было убедиться, что люди настроены по-боевому, что они полны решимости выполнить поставленные задачи.
«Иду форсировать Днепр, прошу считать меня коммунистом. Звание коммуниста оправдаю на деле», — писал красноармеец 592-го полка Николай Симинихин. 137 подобных заявлений поступило в канун операции от солдат, составлявших костяк соединения. Около 60 молодых воинов решили стать комсомольцами.
Таков был ответ воинов на приказ о втором форсировании Днепра. Вера в победу, сыновняя любовь к Родине придавали им силу. И в те часы вряд ли кто думал о смертельной опасности, хотя она существовала...
23 октября разработанный мной план форсирования Днепра у плотины Днепрогэса был в основном утвержден генерал-лейтенантом Даниловым. Командарм решил начать форсирование в 21 час 25 октября и указал, что первым рейсом отправится сводный армейский истребительно-противотанковый отряд численностью до 300 человек, [112] который должен захватить электростанцию Днепрогэса. Нашей же 203-й дивизии предлагалось захватить и удержать плацдарм западнее электростанции...
Итак, 610-му полку надо было овладеть не гидростанцией, а восточной частью поселка Ново-Кичкас.
Командир полка опытный, беспредельно смелый офицер Леонтий Дорофеевич Гайдамака и его заместитель по политчасти майор Виктор Владимирович Сендек решили, что первым будет форсировать Днепр лучший батальон во главе со стойким и мужественным командиром капитаном Михаилом Андреевичем Глобенко и его заместителем по политчасти старшим лейтенантом Иваном Тимофеевичем Шикуновым. Батальону были приданы взвод 45-миллиметровых пушек, взвод противотанковых ружей, отделение саперов и три 76-миллиметровые пушки. На каждого бойца приходилось около двух комплектов гранат, бутылок с горючей смесью, патронов. Пушки обеспечивались двумя боекомплектами снарядов. С таким оружием можно было отразить любую атаку врага.
Убедившись, что батальон готов к выполнению нелегкой задачи, я тепло попрощался с Гайдамакой и Сендеком, от души пожелал им удачи и успехов.
— Есть, — ответил майор Гайдамака. — Приказ будет выполнен... Сделаем все, чтобы не подвести дивизию...
Невысокий, коренастый, обычно веселый и разговорчивый, он был тогда скуп на слова: хорошо понимал, что предстоит трудный и тяжелый бой, что от него и от его бойцов потребуется большое мужество, упорство.
Мы крепко обнялись и расцеловались...
* * *
В ночь на 25 октября начался бой за плацдарм на правом берегу Днепра, всего в километре севернее плотины Днепрогэса.
Как и предполагалось, переправа первой группы бойцов прошла не замеченной врагом. Армейский истребительно-противотанковый отряд высадился на правый берег в 500 метрах севернее плотины почти без потерь.
Сразу была сделана попытка с ходу захватить электростанцию. Но отряд попал под сильнейший заградительный огонь и оказался в пристрелянной зоне сплошных укреплений. Людям пришлось залечь и спешно окапываться. [113] А у плотины моментально взвились осветительные ракеты, стало светло как днем...
Сразу после полуночи приступил к посадке на паромы 2-й батальон 610-го полка во главе с капитаном Глобенко.
— Друзья! Вас ждет тяжелое и опасное испытание, — напутствовал бойцов майор Гайдамака. — На том берегу враг взбудоражен и ощетинился огнем. Я видел с НП командира дивизии — весь район боя полыхает взрывами и освещен ракетами. Вам необходимо любой ценой зацепиться за берег, сразу атаковать немцев, захватить хотя бы небольшой отрезок окопов и удержать его до подхода подкрепления... В добрый час, мои боевые товарищи, — закончил свое короткое выступление командир полка и крепко, по-мужски обнял комбата.
Бойцы слышали, какая сильная пальба идет на участке высадки отряда, видели ракеты, вспарывавшие ночное небо, но продолжали переправу, стараясь держаться в тени острова.
Паромы беспрепятственно обогнули южную часть острова и повернули к правому берегу. В этот миг вражеские прожекторы осветили десант, и вода словно закипела от множества рвущихся снарядов и мин...
В грохоте взрывов и шуме падающей воды невозможно было ни услышать, ни понять команд офицеров.
Через минуту заглох катер, а затем, получив сильные пробоины, стал буквально разваливаться паром. Солдаты попрыгали в воду, — к счастью, там было мелко.
— Братцы, уже берег!.. — кричали они и, подняв над головой оружие, пытались бежать в ледяной воде. Но это была лишь отмель...
— Спасать противотанковые пушки, минометы и боеприпасы! — пронеслась громовая команда Глобенко.
По грудь в воде, на шквальном ветру, под непрерывным обстрелом противника, солдаты цеплялись за станины, щитки, колеса пушек и пулеметов, протаскивали их по дну, брали на плечи пудовые ящики со снарядами, патронами, минами и упрямо шагали к берегу. А вода словно стала прибывать: отмель кончилась...
Русский солдат! Сколько поэм, песен, легенд сложено о подвигах твоих. И все-таки мало!
...Согнувшись под непомерной тяжестью снаряжения и оружия, захлебываясь, истекая кровью, солдаты 2-го батальона 610-го полка все-таки вышли на правый берег [114] Днепра и тут же залегли. Залегли так поспешно, что руки с оружием были у многих на берегу, а ноги еще в воде...
Люди сделали невозможное, а все же на дно ушло шесть пушек, из них три 76-миллиметровых, четыре миномета, четыре станковых пулемета и кое-какое другое оружие.
Штабеля бревен, за которыми бойцы рассчитывали укрыться, были раскиданы взрывами и превратились в помеху при высадке. Чтобы протащить орудия, бревна приходилось растаскивать в стороны, теряя на это последние силы...
Во время второго рейса затонул катер второго парома и было разбито три весельных парома. Поэтому 3-й батальон 610-го полка пришлось высаживать на остров имени Ленина почти до утра.
Над плацдармом и переправой появились немецкие самолеты.
Сразу стало ясно — в таких условиях продолжать форсирование нельзя, надо ждать следующей ночи. Но что же тогда будет с маленькой горсткой бойцов на правом берегу, у которых нет достаточного количества артиллерии и боеприпасов?
...На левый берег доставили первых пленных. От них мы узнали, что против десанта действуют подразделения 418-го пехотного полка 123-й дивизии и 207-й сборный батальон с танками. Пленные сообщили, что перед нашими бойцами два ряда сплошных траншей с проволочными заграждениями и минными полями, что в районе плотины полукругом расположено несколько полос незаметных проволочных препятствий, минные поля, целая сеть дзотов и даже доты.
...Перед самым рассветом над рекой поплыл туман. Из-за него нельзя было разглядеть, что творится на клочке земли, отбитом у врага, хотя о многом говорили раскаты орудийных залпов и непрерывная дробь пулеметов. Вскоре, однако, ситуация прояснилась. Этому помогли артиллерийские наблюдатели, взобравшиеся на крыши уцелевших пятиэтажных домов поселка № 6. Они хорошо видели, что происходит на плацдарме, и успешно корректировали прицельный огонь по противнику.
Я дал команду артиллеристам дивизии прикрыть бойцов. [115]
— Помните, там в тяжелейшем положении ваши боевые товарищи — запорожцы, — подчеркнул я.
Но это напоминание было излишним. Люди действовали исключительно четко.
Начались мелкие контратаки немцев, сопровождаемые ураганным огнем.
— Тяжело ранен комбат, — пронеслось по поредевшей цепи окопавшегося 2-го батальона.
Командование батальоном принял старший лейтенант Иван Шнкунов. Гитлеровцев удалось отбить.
Особенно опасное положение создалось к 15 часам, когда противник ударил по 2-му батальону справа и слева.
— Назад бежать некуда, а впереди земля есть! — громко сказал Иван Шикунов.
Подозвав к себе трех бойцов, комбат пополз с ними по сырому песку к окопам противника. Сколько там находилось гитлеровцев, никто не знал — не время было заниматься подсчетами. Решение было отчаянным: ворваться в глубокие окопы, где сидел враг, и выбить его оттуда.
В критические моменты отважный воин, как правило, не чувствует ни страха, ни усталости, ни боли. Каждый нерв его напряжен до предела, и мысль у него одна: драться до последнего...
К вражескому окопу подползли метров на десять.
— Гранаты к бою! — приказал Шикунов и первым швырнул лимонку.
В окопах раздались взрывы...
— Ура! — закричал комбат. — За Родину!
Трое бойцов подхватили клич комбата и тут же спрыгнули в немецкий окоп.
И это «ура!», ворвавшееся в грохот боя, было услышано всеми бойцами батальона. Те, кто смог подняться, встали и пошли вперед. А точнее, ринулись в штыковую атаку и победили...
Отчаянная вылазка четырех смельчаков улучшила положение батальона. Отбив десять контратак, он продержался до темноты...
В следующую ночь на плацдарм был переправлен 3-й батальон 610-го полка. Большие силы мы не смогли переправить из-за гибели плавсредств. С этим батальоном ушел на правый берег и командир полка майор Гайдамака. [116] С ним сразу удалось наладить связь: через Днепр протянули телефонный провод.
— Передайте всем бойцам мою благодарность за форсирование Днепра, — сказал я Гайдамаке. — А вы, майор, при необходимости сразу вызывайте и корректируйте огонь артиллерии.
— Ясно, — раздалось в ответ.
Этот телефонный провод через реку, воспользовавшись рыбачьей лодкой, с великим трудом протянул рядовой роты связи дивизии Иван Омельченко. Невдалеке от берега лодку разбило, катушки пошли на дно. Омельченко вытащил их и, находясь по шею в воде, дотянул провод до берега, а затем, немного передохнув, дотащил его до НП майора Гайдамаки. За этот подвиг Ивану Алексеевичу Омельченко было присвоено звание Героя Советского Союза.
С утра 26 октября вся артиллерия дивизии произвела огневой налет с левого берега по укреплениям врага. Благодаря этому 610-й полк, перейдя в атаку, овладел первой траншеей противника на участке шириной до полукилометра, в 200–300 метрах от воды...
Тут же последовали контратаки врага, поддержанные несколькими танками. Они тоже были отбиты.
В ночь на 27 октября на помощь 610-му полку подоспели два батальона 592-го полка во главе с его командиром майором Лембой.
Лемба поначалу с трудом узнал Гайдамаку, в блиндаж к которому зашел: так был возбужден всегда сдержанный и невозмутимый Леонтий Дорофеевич.
— В моем полку больше половины раненых, — вместо приветствия сказал он. — А немцам непрерывно подбрасывают подкрепления, они контратакуют... Обстановка очень сложная, отойти нельзя ни на шаг.
— Вы не ранены, Леонтий Дорофеевич? — не удержался от вопроса Лемба.
— Это к делу не относится, — довольно грубо ответил Гайдамака. — В общем, все в порядке... Вот что, Павел Тимофеевич, — взял он за локоть командира 592-го полка. — Давай сразу договоримся. Те, — он кивнул в сторону гитлеровцев, — с утра полезут опять. А нам нельзя терять ни минуты. Как только отобьемся, сразу в контратаку, не медля ни минуты. Понял? [117]
В том, что полки отобьют атаку, Гайдамака не сомневался. Не сомневался и Лемба. Его тревожило другое: хватит ли у 610-го сил, чтобы контратаковать?
Словно угадав это, Гайдамака сказал:
— Мы же запорожцы, верно? Железный народ...
Утром после короткого артобстрела немцы бросились в очередную атаку...
Два советских полка встретили их дружной стрельбой. Противник остановился. Тогда парторг 6-й роты рядовой Валериан Гагнидзе встал во весь рост и крикнул:
— За Родину! Вперед, товарищи!
За ним тут же устремились все бойцы роты. Они любили и уважали своего парторга — он был одним из самых отважных воинов полка.
В разгар боя выбыли из строя все офицеры роты. Командование принял сержант Папков.
— Добивай гадов! — крикнул он и вновь поднял бойцов в атаку...
К полудню полки Гайдамаки и Лембы захватили вторую траншею противника и ворвались на восточную окраину поселка № 2, расширив плацдарм до километра по фронту и до полукилометра в глубину.
Тут произошла их встреча с воинами истребительно-противотанкового отряда армии, которые первыми форсировали Днепр.
— Мы сделали все, чтобы захватить электростанцию, — говорили солдаты. — Только пока ничего не получилось...
А события нарастали. Не прошло и часа, как немцы на автомашинах и танках подбросили к месту боя мотопехоту и тут же начали контратаку при поддержке пяти танков и двух самоходных орудий...
Три танка ползли прямо к окопу, где находился парторг рядовой Гагнидзе.
— Спокойно, товарищи, приготовить гранаты, — скомандовал он.
По приблизившимся машинам ударили противотанковые ружья, под гусеницы полетели гранаты. Черными фонтанами взметнулась земля.
Танки повернули обратно.
— Жаль, что не довоюю, — со стоном сказал тяжело раненный Гагнидзе. — Но я еще вернусь, друзья. Вот посмотрите! Буду добивать фашистского зверя в его берлоге... [118]
...В двенадцатый раз пополз искать обрыв провода связист 610-го полка Петр Осипов. Он, как и большинство однополчан, был ранен.
«Вон за тем камнем обрыв, — размышлял про себя Осипов. — Доползу, и все». Но провод тянулся дальше, обрыва не было. «Значит, за тем выступом, — успокаивал себя солдат, превозмогая боль... — Осталось совсем немного...»
Связист нашел обрыв, соединил провода, подключился к линии.
— Слышу хорошо, — раздалось в трубке.
Осипов узнал голос Гайдамаки... Это были последние слова, которые слышал связист: мужественного солдата сразил осколок снаряда.
А Гайдамака вел разговор с комбатом Шикуновым. Коммунист Шикунов знал, что у него в батальоне осталось всего 20 человек. А враг наседал, пытаясь сбросить их в Днепр. Но комбат твердо ответил командиру полка:
— Дела идут нормально. Враг не пройдет.
И его солдаты выстояли.
В 17 часов 40 минут после мощного артиллерийского налета гитлеровцы снова бросили в бой до батальона пехоты с семью танками и двумя «фердинандами».
— Как дела?! — кричал Гайдамака в телефонную трубку.
— Благополучно, — отвечал Шикунов. — Все в порядке. Бьем гадов...
Комбат дрался вместе со своими солдатами. Он стрелял из автомата, заменил убитого бронебойщика, подтаскивал боеприпасы. Своим примером офицер вдохновлял бойцов.
И гитлеровцы вновь откатились.
За подвиг на днепровском плацдарме старшему лейтенанту Ивану Тимофеевичу Шикунову было присвоено звание Героя Советского Союза...
* * *
В ночь на 28 октября продолжалась высадка войск на завоеванный плацдарм. Туда переправили два батальона 619-го полка и оставшуюся часть 610-го полка.
Уже утром при поддержке сильного огня артиллерии вновь прибывшие солдаты перешли в атаку и после трехчасового боя продвинулись на 150–200 метров по фронту [119] и по флангам. В ответ на это немцы дважды контратаковали дивизию, но были отбиты, и полки закрепились на достигнутых рубежах.
В тот день 60-я гвардейская стрелковая дивизия двумя полками вела бой на острове Хортица в районе бывшего колхоза, а одним полком обороняла восточный берег Днепра на участке от Вознесенска до поселка Южный. Конечно, хорошо было бы наладить взаимодействие с 60-й дивизией. Но нас разделяла днепровская плотина, и мы не смогли сделать этого...
Приступая к форсированию, я понимал, что только неожиданная высадка всей дивизии на противоположном берегу позволит нам захватить электростанцию и небольшой плацдарм рядом с ней. А затем в случае быстрого подхода второго соединения — расширить плацдарм и закрепиться до появления крупных резервов неприятеля. Однако быстрота и внезапность были утеряны из-за отсутствия плавсредств. Немцы успели подбросить на плацдарм подкрепление. И все же в ночь на 1 ноября к нам на помощь подоспела 244-я стрелковая дивизия. Она развернулась левее 610-го полка и вместе с нашими полками в течение первых трех дней ноября в результате активных атак сумела расширить плацдарм...
4 ноября гитлеровцы получили основательное подкрепление, в том числе более десятка танков, и опять ринулись в атаку. Наши части устояли, отбросили врага и во второй половине дня заняли еще одну линию немецких траншей.
Таким образом, в результате десятидневных ожесточенных боев удалось захватить плацдарм шириною около полутора километров и глубиною до 800 метров и закрепиться на нем. Передовая линия нашего расположения была удалена от неприятеля всего на 50–100 метров, а на правом фланге 619-го полка нас с немцами разделяла только железнодорожная насыпь, через которую непрерывно летели гранаты...
* * *
Всех раненых с плацдарма при первой возможности переправляли в поселок № 8. Там им оказывалась квалифицированная медицинская помощь, решались вопросы дальнейшей эвакуации. С одной из партий прибыл и тяжело раненный помощник начальника штаба 610-го полка [120] старший лейтенант Иван Здоренко. Я оказался невольным свидетелем его разговора со старшим лейтенантом из 592-го полка Владимиром Шефталовичем, который как раз собирался на плацдарм. Услышав об этом, Здоренко предупредил друга: «Будь осторожен, Володя, там — ад».
Эти слова надолго запали в душу. Да, за Днепром был настоящий ад. От взрывов кипела вода, стонала земля, огневой бой не прекращался ни на минуту...
5 ноября активных действий на плацдарме не отмечалось. Шел повседневный «нормальный огневой бой». Не жалея снарядов и мин, почти круглые сутки по плацдарму били около 20 артиллерийских и минометных батарей. Кроме того, периодически работали несколько шестиствольных минометов и тяжелых метательных аппаратов реактивного действия, которые наши бойцы презрительно называли «Геббельсами».
— Артогонь достигает такой плотности, что в течение пятнадцати минут только на крыше моего блиндажа появилось несколько воронок от снарядов и мин, — докладывал командир 619-го полка майор Гурский.
Каждый, даже не прицельный снаряд вызывал потери на плацдарме, окопы обваливались в течение одних суток и буквально сравнивались с землей. В период же так называемого затишья фашисты методично, через каждые двадцать минут, бросали из реактивных установок стокилограммовые мины, которые причиняли нам ощутимый урон.
...В блиндаж командира 619-го полка майора Гурского вошел связной.
— Вот, товарищ майор, — сказал он, показывая руки, покрытые какой-то черной, маслянистой жидкостью.
— В чем дело? — удивился Гурский.
— Фашисты начиняют мины мазутом и стреляют по урезу воды.
— Зачем? — удивился майор. — Тут что-то не так...
— Так, товарищ майор, — со вздохом сказал солдат. — Вся вода покрыта этой дрянью. Теперь не попьешь...
— Вот оно что, — нахмурился Гурский, — не могут нас пулями и танками взять, решили без воды оставить... А мы, браток, выжили и выживем... Спокойно делай свое дело, ни о чем не тужи...
И снова — в который раз! — атака противника. Дивизионная артиллерия с левого берега ударила по наступающим [121] немецким танкам и пехоте. Передний край заволокло черным дымом.
Гитлеровцы залегли и, спасаясь от огня, стали отползать вслед за развернувшимися танками. Эта атака тоже была отбита...
Все, что происходило на плацдарме, было отлично видно с моего НП, находившегося в поселке № 8.
— Что будем делать дальше? — спросил я своих заместителей. — Силы на плацдарме уравновешены, и никакого маневра не выполнишь...
— Да, — подтвердил начальник штаба Погодаев. — Силы уравновешены. Не даем противнику выбить нас с занимаемых позиций, но и сами бессильны атаковать или делать маневры.
— Положение трудное, и надо смотреть правде в глаза, — угрюмо произнес командующий артиллерией подполковник Кузьмин.
— На плацдарме большие потери, — взволнованно сказал начальник политотдела Беспалько. — Я только что оттуда. Вместе с комдивом вручали награды отличившимся... Попутно пытались присмотреть место для НП. Ничего с этим делом не выйдет. Управлять дивизией оттуда невозможно...
— Надо просить танки и срочно перебросить туда, — предложил полковник Ситников, но тут же спохватился: он не хуже других знал — перебросить танки не на чем.
— Все, что говорилось здесь, абсолютно верно. Положение крайне трудное, — подытожил я. — Своими силами нам не улучшить его, если даже перенесем НП и переправим на плацдарм артиллерию, как предложил генерал-майор Данилов... Но решение теперь, очевидно, подскажет командарм 6 генерал Шлемин, к которому уже перешла наша дивизия.
Генерал-лейтенант И. Т. Шлемин вскоре действительно прибыл к нам. Первым делом он поинтересовался, как идут у нас дела.
Я доложил о намерении переправить на плацдарм артиллерию и опергруппу. Попросил танки...
— Чтобы утопить их на переправе? — строго посмотрел на меня командарм. — Вы же знаете, видите, Гавриил Станиславович, какой там ад...
Командарм встал и, не дослушав меня, уехал... [122]
Как выяснилось после, И. Т. Шлемин, переговорив с командирами других соединений и тщательно оценив обстановку, пришел к выводу, что борьба на днепровском плацдарме и острове Хортица бесперспективна. Он приказал вывести с плацдарма по одному полку от 244-й и 203-й дивизий и части офицеров из все еще остававшихся на плацдарме полков.
Вскоре была выведена с острова Хортица 60-я гвардейская стрелковая дивизия. А в ночь на 6 ноября был выведен с плацдарма 610-й полк. Отдохнув, он начал готовиться к выполнению новой задачи.
Одновременно на левый берег мы эвакуировали часть офицеров из 592-го и 619-го полков. Им предстояло подготовить из солдат, прибывших с пополнением, специальные штурмовые группы для последующего захвата укрепленных пунктов врага, оборудованных в развалинах домов на плацдарме.
В ночь на 17 ноября эти штурмовые группы удалось переправить на плацдарм. В подчинение командиру 619-го полка майору Гурскому была передана 124-я штрафная рота. Получив подкрепление, полки снова перешли в атаку, но в первый день их продвижение было очень незначительным.
В дальнейшем мы ежедневно проводили по две-три атаки силами от взвода до роты с целью улучшить позиции. Часто, тоже небольшими силами, контратаковали и немцы. Так продолжалось до 27 ноября.
В это время три различные боевые задачи решали части дивизии.
Главной задачей было удержать плацдарм. Эту задачу решали 592-й и 619-й полки (без одного батальона каждый).
Три армейских заградотряда, спецподразделения дивизии и взводы конных разведчиков наших полков охраняли левый берег Днепра на протяжении свыше 60 километров — от села Ульяновка до поселка Южный. Их задача заключалась в том, чтобы не пропустить лазутчиков и диверсантов на наш берег и предотвратить отход к немцам не успевших эвакуироваться полицаев, старост и прочих изменников. Это дело тоже было не из легких и осложнялось недостатком средств для связи между нашими подразделениями, а также отсутствием автомашин. [123]
Штабу предстояло оперативно руководить войсками на разумовском плацдарме, находившемся в 40 километрах южнее командного пункта дивизии, и наладить их хозяйственное обеспечение. Там действовали 610-й полк и один батальон 592-го полка.
Для этого тоже требовались и надежная связь и опять-таки автотранспорт. Иначе невозможно обеспечить бесперебойное снабжение боеприпасами и продовольствием.
Мой заместитель по тылу майор И. С. Степанов по нескольку раз на дню просил увеличить ему число автомашин. В дивизии их почти не было, а на помощь армии рассчитывать не приходилось. И я вынужден был брать в отдельных случаях боевые автомашины, хотя это категорически запрещалось делать.
Если же добавить ко всему, что меня назначили комендантом Запорожья, то станет понятно, каково приходилось мне в те дни. Кстати, штаб дивизии переехал тогда в поселок Тельмана, а НП — в Вознесенск.
Здесь, в Запорожье, мне объявили Постановление Совнаркома СССР о присвоении генеральского звания...
* * *
Равновесие сил, создавшееся на плацдарме за Днепром, не сулило перспектив для дальнейшего наступления. Поэтому в ночь на 30 ноября по приказу командования армии 244-я дивизия ушла с плацдарма, передав свой участок 619-му полку. В ночь на 2 декабря плацдарм покинул 619-й полк, передав участок 592-му. А 11 декабря, выполняя приказ, 592-й полк, незаметно оторвавшись от противника, последним оставил плацдарм. Он пробыл там сорок шесть дней и ночей! Тридцать два дня сражался на плацдарме 619-й полк, двенадцать дней — 610-й, около тридцати суток — 244-я дивизия.
Какую нужно было иметь силу, чтобы выдержать это испытание!
Я встречал каждое подразделение, возвращавшееся на левый берег... С очередным паромом прибыл смелый щорсовец командир 610-го полка майор Гайдамака. Спрыгнув на берег, он остановился, огляделся вокруг и тихо сказал:
— Неужели я вернулся? Неужели жив? Невероятно! Не верится... [124]
В тех боях за Днепром мы потеряли около 500 человек убитыми. Смертью храбрых погибли здесь Герои Советского Союза красноармеец Сергей Михайлович Смоленский, саперы Евгений Петрович Дудыкин и Виктор Иванович Чумаченко, погибло много командиров рот, взводов и рядовых солдат.
Но в боях на плацдарме дивизия уничтожила не менее 1000 гитлеровцев и 50 взяла в плен. Было выведено из строя свыше 25 немецких орудий, 75 пулеметов, 18 танков...
В ожесточенных и беспрерывных боях наши воины 48 суток удерживали в своих руках плацдарм. Каждый метр здесь был перепахан разрывами мин и снарядов, обильно полит солдатской кровью.
Девяносто шесть раз старшины рот, солдаты, доставлявшие боеприпасы, и медики переплывали те самые роковые 800 метров, что отделяли остров имени Ленина от плацдарма, переплывали под губительным огнем, доставляя однополчанам горячую пищу, боеприпасы, почту, эвакуируя раненых воинов, оружие, боевое имущество.
А сколько рейсов совершили бесстрашные понтонеры!
Если строго следовать букве приказа, дивизия выполнила поставленную перед ней задачу — захватила плацдарм у плотины Днепрогэса. Что же касается здания электростанции, то его не смогли взять ни армейский отряд, ни 203-я, ни пришедшая нам на помощь 244-я стрелковая дивизия...
Выполняя приказы командования, наша дивизия сковывала, держала в напряжении многие немецкие части. Отвлекая удары на себя, мы таким образом способствовали ослаблению натиска противника на решающих участках. Война же, как известно, без жертв не бывает. И солдаты, павшие в боях за Днепром, не напрасно отдали свою жизнь.
Командование высоко оценило подвиг людей. Почти все участники боев на плацдарме были награждены орденами и медалями. Только ордена Суворова III степени были удостоены пятьдесят офицеров! Восьми же самым отважным было присвоено звание Героя Советского Союза. Это — стрелок Сергей Михайлович Смоленский, снайпер Иван Петрович Меркулов, сержант Мади Кайбиевич Бегенов, капитан Григорий Иванович Корнеев, стрелок Андрей Федорович Рябов, сержант Виктор Иванович Чумаченко, [125] связист Иван Алексеевич Омельченко и капитан Иван Тимофеевич Шикунов.
Это мужественные, смелые люди, настоящие герои, от их инициативы, находчивости, бесстрашия порой зависел исход боя.
Стрелок 2-го батальона 610-го полка Сергей Смоленский сразу после высадки на берег увлек стрелковый взвод в атаку и в рукопашной схватке уничтожил семь вражеских солдат. Затем первым ворвался в немецкий дзот и вывел из строя два пулемета, мешавших продвижению его роты.
Заменив убитого командира, Смоленский со взводом вновь атаковал врага и выбил его из второй линии окопов. Здесь взвод отразил три контратаки, а во время четвертой С. М. Смоленский погиб смертью храбрых.
Снайпер 610-го полка Иван Петрович Меркулов уничтожил 113 фашистов.
Сержант казах Мади Кайбиевич Бегенов командовал отделением 2-го батальона 619-го стрелкового полка. При форсировании Днепра в районе Ново-Кичкаса коммунист Бегенов проявил стойкость и мужество при отражении неоднократных атак противника. А когда его полк перешел в наступление, первым ворвался в немецкую траншею и в рукопашной схватке уничтожил семь немецких солдат и унтер-офицера.
Капитан Григорий Иванович Корнеев, замполит командира 3-го стрелкового батальона 610-го полка, буквально с горсткой бойцов зацепился за днепровский берег. Отразив атаку гитлеровцев, храбрецы сами перешли с контратаку. Заняв затем круговую оборону, не имея связи с другими подразделениями, группа Корнеева целые сутки дралась с врагом, пока наконец не вырвалась из окружения. Заменив тяжело раненного командира, Корнеев принял на себя командование батальоном и, будучи сам раненным, руководил боем подразделений в течение четырех суток.
Солдат 5-й стрелковой роты 592-го полка Андрей Федорович Рябов под сильным артиллерийским и минометным огнем первым из роты достиг правого берега Днепра. Здесь он подбил вражеский танк, поджег бронемашину и уничтожил до десятка фашистов. Буквально под носом у врага Рябов вытащил из воды трех раненых советских бойцов и оказал им первую помощь. [126]
Сержант 610-го полка Виктор Иванович Чумаченко во время форсирования Днепра в районе Ново-Кичкаса смелым броском одним из первых в полку достиг окопов противника, а затем огнем из автомата и гранатами уничтожил двадцать немецких солдат. После ранения командира В. И. Чумаченко командовал взводом и умело отражал атаки гитлеровцев.
О подвигах солдата Ивана Алексеевича Омельченко и капитана Ивана Тимофеевича Шикунова я уже рассказал, когда вел речь о боях на плацдарме...
Так закончилось второе форсирование Днепра. И никто тогда не предполагал, что вскоре нам предстоит третья боевая переправа через эту могучую реку. Такую задачу не приходилось решать ни одному подразделению Красной Армии...
* * *
Выполняя боевые задачи, некоторые полки 203-й дивизии входили иногда в оперативное подчинение командиров других соединений. Такой случай был, например, с 610-м полком, который после пополнения в ночь на 27 ноября форсировал Днепр во втором эшелоне 333-й стрелковой дивизии и наступал на правом фланге, впереди ее частей.
4 декабря гитлеровцы подтянули к фронту до полка мотопехоты и бросили его в атаку. 610-й смело встретил врага огнем, а затем сам перешел в контратаку. Завязался нелегкий встречный бой, о котором я услышал от командира 333-й стрелковой дивизии генерал-майора Анисима Михайловича Голоско. Привожу кратко его рассказ:
«Я с командиром 66-го корпуса генерал-майором Дмитрием Андреевичем Куприяновым с волнением наблюдал картину быстрого сближения нашей пехоты с противником. Обе цепи с ходу вели огонь. Пьяные немцы что-то кричали, словно хотели напугать советских бойцов. Сблизившись с врагом на 200–300 метров, пулеметчики 610-го залегли и открыли прицельный огонь. Гитлеровцы не выдержали, повернули назад и побежали, оставляя на снегу убитых. Наша пехота с громким «ура!» преследовала их почти километр».
За отражение этой контратаки командир 66-го стрелкового корпуса объявил благодарность всему личному [127] составу 610-го полка. Командир же 333-й дивизии впоследствии неоднократно подчеркивал, что полк майора Гайдамаки состоит из одних храбрецов.
Многие воины были удостоены за этот бой правительственных наград, в том числе и майор Леонтий Дорофеевич Гайдамака, награжденный орденом Александра Невского.
Отразив атаку, 610-й полк был выведен в резерв командира корпуса и занял оборону во втором эшелоне...
После пополнения 592-й полк переправился 14 декабря на разумовский плацдарм и занял оборону левее 610-го. В дальнейшем, почти до конца декабря, оба полка участвовали в отражении атак врага и в наступлении на главном направлении корпуса.
619-й полк по моему приказу с 3 декабря оборонял берег Днепра от балки Кичкасской до южной окраины Запорожья, то есть на участке протяженностью свыше 30 километров.
* * *
Итак, о третьем форсировании Днепра.
...В 18 часов 28 декабря над Днепром взметнулся огромной силы взрыв. Все мы посмотрели туда, откуда донесся грохот, и увидели, как медленно оседал подорванный гитлеровцами пролет днепровской плотины, как разрушалось на глазах здание электростанции.
Наши сердца сжались: не сумели предотвратить...
А ночью Днепр затянуло льдом. И тут отважные разведчики дивизии по первому тонкому льду, рискуя каждую минуту провалиться в воду, переправились на правый берег и притащили трех пленных.
Днепр как водная преграда перестал быть препятствием.
К этому времени под нажимом наступающих соединений Юго-Западного фронта с севера, с плацдарма у села Вовниги, и нашей 6-й армии с разумовского плацдарма противник начал отходить на юго-запад. Огонь его ослаб. Необходимо было произвести разведку. С этой целью в полдень 29 декабря я направил батальон капитана А. Н. Погребовского из 619-го полка наступать по еще не окрепшему льду в сторону хутора Зеленый Яр, что находился километрах в двух севернее бывшего плацдарма за Днепром... [128]
Два километра тонкого льда предстояло преодолеть солдатам. Двигались они цепью, разомкнувшись на шесть — восемь метров. Шли быстро. Шли в бой. Никогда не забуду эту картину, не забуду, как, постепенно удаляясь от нас, стрелки превращались в едва заметные точки. Чем закончится эта дерзкая попытка? Ведь даже один пулемет может положить всю цепь. А залечь — равносильно смерти: снаряды и мины моментально разобьют лед.
Подойдя к берегу, атакующая цепь открыла сильный огонь с ходу. Вражеское прикрытие (основные части уже отошли) прозевало атаку и поспешно ретировалось. Наступающим достались, как докладывал потом командир батальона, «радость победы и трофея».
Вслед за батальоном Погребовского по льду перешли Днепр и остальные подразделения 619-го полка. Заняв поселок Ново-Кичкас, они начали наступать на Хортицу.
30 декабря, неустанно преследуя неприятеля, наш 619-й полк соединился с 610-м и 592-м полками, воевавшами на разумовском плацдарме и форсировавшими реку несколько раньше. Обозы, автомашины и артиллерия дивизии переправились по мосту у разумовского плацдарма.
Так закончилось третье форсирование Днепра и трехмесячная борьба соединений 6-й армии и воинов нашей дивизии за преодоление так называемого Восточного вала, объявленного гитлеровцами неприступным.

_________________
Никому не дано раскулачить русский дух,крепко сжатый в кулак...


Вернуться к началу
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему  Ответить на тему  [ 5 сообщений ] 

Часовой пояс: UTC+03:00


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Перейти: 

cron
Создано на основе phpBB® Forum Software © phpBB Limited
Русская поддержка phpBB